Черная гладь

Фер застыл, посмотрел на учителя испуганно. Одно дело птица, другое – человек.

– Покажи мне, на что способен, – велел Ворон, подталкивая плачущего мальца к Феру. – Или горазд только языком чесать, мол убью вас… Чтобы меня убить, надо сотню-другую людей испить досуха.

– А если… память стереть… Потом отпустим… Заодно опробую новое заклятие из книги… – вся решимость куда-то делась, стоило бывшему жрецу посмотреть в испуганные детские глаза.

– Э нет, вот поедем весной на ярмарку за заморскими травами, там и опробуешь. А этот один раз пробрался на остров – и другой проберется, – колдун нахмурился. – Или струсил? Так я мигом твою жизнь присвою, если она тебе не нужна.

– Нужна мне жизнь…

Фер понял, что отныне больше не сможет молиться Ночной Госпоже. Если б та сейчас узрела это непотребство, то послала бы своему нерадивому служителю немедленную смерть. Да и Небесный Владыка такого не прощает… Но почему-то Ворон до сих пор жив, даже не хворает…

– Так что, ты сам мальчишку умертвишь или мне вас обоих? – нетерпеливо проворчал Ворон.

Фер тяжело вздохнул, схватил мальца за руку и потащил к озеру.

– Вздумаете бежать – до берега дойти не успеете… – предупредил мудрец.

Мальчишка кричал, вырывался, умолял пощадить, но Фер был сильнее. Мальца пришлось усыпить, пока молодой колдун разжигал на берегу Чаши костер и искал веревку, а так же нужные для ритуала травы, засушенные с лета. Ворон наблюдал за всем, довольный своим учеником:

– Набирайся чужих сил. Потом я тебя убью, когда мне надоест с тобой возиться – и все силы мне достанутся.

Фер молчал, не отвечая на подначки. Он проводил ритуал. Рука не дрогнула, даже когда мальчика топил в озере. Только скривился, когда Ворон потребовал:

– А теперь оживи. Я посмотрю, хватит ли тебе силушек с пацаненком так долго забавляться, как с птицей.

Внутри всё как огнем обожгло.

– Не буду оживлять! – возразил Фер.

– Будешь, будешь. – Ворон присел на поваленное дерево. – Думаешь, я дам тебе забыть, что ты сделал. Ну нет, глупый жрец, раз пошел этой дорогой, то навсегда запомни, что ты теперь Тьме служишь. Решил, что обучишься у меня всему, убьешь меня, героем станешь, зло из этого мира уведешь. Нет, даже если суждено тебе будет меня победить, то теперь ты просто займешь моё место…

Тело мальчика прожило ещё три дня. Он прислуживал им с Вороном за трапезой, носил воду, даже починил рваную рубаху Фера. И каждый взгляд в пустые глаза паренька будто бы убивал что-то в самом жреце. Когда на третий день маленькое тельце свалилось бездыханным, уже ничто не дрогнуло в некогда горячем сердце.

– Вот теперь можешь звать меня учителем, – довольно сказал Ворон, глядя в потемневшие глаза Фера.

Глава 3

Весной, когда лед на озере начал таять, Ворон велел найти старую лодку и подлатать её.

– Отправимся на ярмарку. Мне надо купить заморских трав для зелий, а ты отточишь своё мастерство. И возьми с собой воду из Чаши, одну флягу…

– Но зачем? – удивился Фер. Стало тяжело дышать – Ворон опять заставит взять у человека жизнь. Но пути назад не было, ослушаешься – погибнешь.

– Что говорит книга о том, как взять себе чужую жизнь? Хватит ли тебе этой воды? –спросил мудрец.

– Нет…

– Но что ты можешь сделать с этой водой? – Ворон проверял ученика, на его лице появился хитрый прищур.

– Лишить памяти… подчинить своей воле… – Фер не мог понять, к чему клонит учитель.

– А как взять себе чью-то жизнь, если у тебя будет только фляга воды? – Ворон посмотрел в глаза, ожидая ответа.

– Лишить воли и привести на остров, – нехотя ответил Фер.

– Верно. Он войдёт в Чашу по своей воле, даруя тебе свою жизнь.

На душе было гадко – бывший жрец чувствовал, как дурно поступает, но жизнь мальчика, которую он забрал осенью, кипела в крови неведанной ранее силой. Не только страх овладел им, но и жажда. Он предал Ночную Госпожу, совершив однажды непотребный ритуал. И отныне остался один в этом мире, лишенный её покровительства, не скованный никакими клятвами и законами, уже не человек вовсе. Желание познать этот мир притупилось, вместо него в сердце появилась пустота. Бездонная, ничем не заполнить – она рождала неутолимую жажду новой силы.

– Когда я стану сильнее вас и убью, то никого более не лишу жизни!

– Сначала убей! – усмехнулся Ворон и, немного помолчав, вдруг спросил: – А ежели убьешь, что делать станешь? Так же на острове жить: отшельничать да Чашу стеречь? Твоя Госпожа от тебя отвернулась, люди станут тебя бояться. Они, будто животные, чувствуют метку черного колдовства. Вернешься к ним, так они со свету сживут… Хотел познать весь мир? Что ж – полюбуйся теперь, к чему привело твоё любопытство.

Фер не ответил. Так и молчал до самой ярмарки. Как приплыли на берег, условились встретиться у лодки на закате и юноша ушел. Вернулся поздно, солнце уже касалось края воды, и привел с собой девушку. Она была худой, и бледной, еле держалась на ногах. Фер снова не сказал ни слова, лишь вернул Ворону полную флягу с водой из Чаши. Отшельник удивленно приподнял бровь:

– Не пригодилась, значит?

– Нет, учитель, – ответил юноша и помог девушке забраться в лодку.