Черная гора

– Эти люди вовсе не ненормальные. Во всяком случае, не такие, как мы. И они не обречены, в отличие от нас. Мы можем только молиться, чтобы у Ивана и Зоши была когда-нибудь нормальная жизнь, в то время как мы с тобой – люди конченые. Нет-нет, я не жалуюсь! Ты знаешь, как я люблю тебя и уважаю за то, что бьешься не щадя себя, а не сдаешься врагу, как другие. Я горжусь тобой, Данило! Но я не хочу, чтобы ты с такой легкостью приговаривал этих людей к смерти, ведь они и такие люди, как они, – единственная надежда для Ивана и Зоши. Я понимаю, что ты был вынужден убить Жубе Билича, но эти люди – наши друзья. Ты хоть кого-нибудь любишь?

– Да. Я люблю тебя.

– И детей, я знаю. А кого-нибудь еще?

– А кого я должен любить?

– Именно это я и имела в виду, – кивнула она. – А вот эти люди устроены по-другому. Они приехали сюда за тысячи миль, подвергая себя опасности, потому что любили твоего дядю Марко и хотят найти человека, который убил его. Разве ты этого не понимаешь? Вот почему ты не имеешь права обрекать этих людей на смерть.

– Ба! – хмыкнул Данило. – Ты говоришь как баба.

– Я говорю как мать, а ты, надеюсь, еще не забыл, кто сделал меня матерью?

Я мог видеть одно: веселья уже явно не предвиделось. Не понимая ни единого слова, я развлекал себя тем, что наблюдал за выражением их лиц и интонацией голосов, пытаясь хотя бы приблизительно догадаться о том, что творится. Кроме того, мне приходилось следить за левой рукой Вулфа, поскольку мы условились, что в том случае, если разговор примет слишком крутой оборот, то он разожмет и снова сожмет левый кулак – знак для меня, что пора воспользоваться «марли» или кольтом. Сказать, что я страдал оттого, что ни черта не понимал в их речи, значит не сказать ничего. Ведь насколько я мог судить, Данило орал на жену, допустим, из-за того, что она просила его всадить нож мне в спину, чтобы она могла перешить мою темно-зеленую куртку для Ивана или Зоши. Во всяком случае, имена детей упоминались трижды – это я разобрал.

– Да, Данило, вам не позавидуешь, – сочувственно произнес Вулф. – Если вы нас отпустите, мы можем случайно расстроить ваши планы. Если прикончите, то оскверните память о Марко и обо всем, что он для вас сделал. Если же послушаете совета своей супруги, то утратите мужской авторитет. Предлагаю компромиссное решение. Вы дали понять, что лучше добираться туда ночью. Отведите нас сами. Если не можете – прикажите кому-нибудь проводить нас. Обещаем вести себя крайне осторожно.

– Да, Данило! – выкрикнула Мета. – Так будет лучше…

– Тихо! – цыкнул Данило и вперил колючий взгляд в Вулфа. – Никто еще не приводил туда чужаков.

– Пф! Чужак в своих родных краях!

– Нет, я проведу вас на побережье и договорюсь, чтобы вас переправили в Бари. Там подождете, пока я с вами не свяжусь. Я обещаю, что найду убийцу Марко и сам с ним разделаюсь.

– Нет. Я дал себе слово, а это самое главное. Это я должен сделать сам, лично. К тому же, если вы потерпите неудачу, мне придется возвращаться. Кроме того, если вы пришлете мне отрубленный палец, как я узнаю, кому он принадлежал. Нет, Данило, вам меня не переубедить.

Данило встал, подошел к печке, открыл дверцу и посмотрел на огонь. Видимо, слова Вулфа о пальце напомнили ему о кремации и он хотел проверить, как она проходит. Должно быть, что-то Данило не понравилось, так как он взял из ящика несколько поленьев и подбросил в топку. Потом встал, сделал несколько шагов и остановился прямо за моим стулом. Поскольку последние слова Вулфа прозвучали как ультиматум, а мне по-прежнему не улыбалось, чтобы мне в спину воткнули нож, я развернулся, желая не выпускать его из поля зрения. Данило стоял, заложив руки в карманы.

– Вы же едва держитесь на ногах, – сказал он Вулфу. – Как вы пойдете?

– Я дойду, – недрогнувшим голосом ответил Вулф. – А мы должны проделать пешком весь путь?

– Нет. Двадцать километров вдоль Циевны мы можем проехать по дороге. А дальше придется добираться на своих двоих.

– Знаю. Я пас коз в тех местах. Выходим прямо сейчас?

– Нет. Около полуночи. Я должен еще найти машину и договориться, кто нас отвезет. Только не выходите на улицу, пока меня не будет.

И он ушел. Следует отдать ему должное: решение Данило и впрямь принимал сразу, не мешкая. Едва дверь за ним хлопнула, я обратился к Вулфу:

– И что теперь? Он отправился за очередным пальцем?

Вулф что-то сказал Мете, та ответила, и он отодвинул стул и встал, лишь слегка поморщившись.

– Выйдем в другую комнату, – позвал он меня и грузно зашагал к двери.

Я вошел следом за ним в соседнюю комнату, оставив дверь открытой, чтобы не показаться перед хозяйкой невежей. Вулф опустился на стул, на котором сидел раньше, оперся ладонями о колени и тяжело вздохнул. Потом бегло обрисовал мне положение.

Когда он закончил, я еще с минуту сидел и переваривал услышанное. Да, знавал я куда более привлекательные проекты.

Наконец я разлепил губы и спросил:

– А есть здесь еще такая штука, как металлический динар? Монета.

– Сомневаюсь. А что?