Черная гора

– Давайте позже. Если вам так интересно, придется потерпеть. Скажу после ужина. Пойдемте, а то опоздаем на коктейль.

Он швырнул бумажное полотенце в мусорное ведро, промахнулся и недовольно рыкнул, потом поднял полотенце, отправил по назначению и повел меня к лифту.

Выбор напитков в просторной, роскошно обставленной комнате Хака оказался весьма впечатляющим. Бокалы и бутылки были выставлены в центре комнаты на передвижном баре, возле которого в инвалидном кресле сидел Хак. Он был гладко выбрит, аккуратно причесан и красовался в лимонного цвета рубашке, бордовом пиджаке и галстуке-бабочке под цвет. Вместо простого шерстяного пледа его ноги теперь прикрывал стеганый бордовый.

Комната была освещена неярко, но света хватало. Повсюду горели лампы. Одна из них, с круглым розовым шелковым абажуром, венчала металлическую стойку, прикрепленную к инвалидному креслу Хака.

Когда мы с Тейером подошли поближе, Хак поздоровался и спросил:

– Тебе как обычно, дайкири[20], Пол? А вы что будете пить, мистер Гудвин?

Я уже приметил бутылку ирландского «Мэнгана» – его и попросил. Хак взял ее, налил сперва себе, а потом протянул Сильвии Мэрси, которая передала бутылку мне. Она успела сменить форму сиделки на аккуратное платьице, цвет которого, насколько я мог судить при таком освещении, в точности соответствовал оттенку рубашки мистера Хака. Поменяв наряд, Сильвия осталась верна своему воркованию.

С другой стороны коляски стояла миссис О’Ши, потягивая какой-то напиток со льдом, а место за баром заняла Дороти Рифф, державшая в руках полупустой высокий бокал.

Щедро плеснув себе «Мэнгана», я чуть отошел, навострил уши и принялся наблюдать. Слух у меня от природы чуткий, а глаз острый. Кроме того, я давно работаю на Ниро Вульфа, который многому меня научил. Однако сколько я ни всматривался и не вслушивался, никто из присутствующих ни жестом, ни словом, ни интонацией не выдал, что знает о трупе с проломленной головой, лежащем всего в пятидесяти футах от нас. Собравшиеся пили, подливали себе в бокалы и смеялись над байками, которые травил Хак. Какая милая, но тихая компания! Какая чудесная атмосфера!

Под конец Хак решил сделать ее еще чудесней. Когда миссис О’Ши откланялась и направилась к двери, хозяин особняка окликнул ее и попросил подойти к нему. Она подчинилась. Теодор наклонился, протянул руку к нижней полочке, закрепленной на его кресле и, достав оттуда три футляра с фирменным знаком «Тиффани», обратился к дамам:

– Я калека. Нисколько не сомневаюсь, что вы знаете: если б не ваша помощь, моя жизнь обернулась бы настоящим кошмаром. Благодаря вам она стала не просто сносной, но и радостной, по-настоящему радостной. Я уже давно думаю, как вас отблагодарить. Эти подарки я собирался преподнести вам в следующую среду, на свой день рождения, но появление мистера Гудвина заставило меня передумать. И я решил это сделать сегодня. Поручение, данное ему моим шурином, ставит под сомнение вашу репутацию, что я считаю чудовищной несправедливостью. Мистер Льювент – брат моей жены, и я считаю себя обязанным до определенного предела потакать его прихотям. Он появился на свет в этом доме, и я никогда не стану оспаривать его право жить и умереть в этих стенах. Однако я хочу, чтобы вы знали: я не испытываю ни в одной из вас даже тени сомнения. И в доказательство искренности моих слов я решил в присутствии мистера Гудвина поднести вам эти маленькие сувениры. Миссис О’Ши!

Он протянул одну из коробочек. Домоправительница подошла и приняла футляр из его рук.

– Мисс Рифф!

И эта взяла свой подарок.

– Мисс Мэрси.

Третья коробочка перекочевала к сиделке.

Открыв футляры и разглядев содержимое, дамы огласили комнату криками почти экстатического восторга. Сильвия Мэрси заворковала с таким чувством, что выжала бы у меня слезу, не будь я поглощен наблюдением за присутствующими.

– Это не просто браслеты. Они отмеряют время, и довольно точно, – сияя, пояснил Хак.

Украдкой, чтоб не показаться невоспитанным деревенщиной, я окинул взглядом подарки: три пары совершенно одинаковых часов. Если красные камешки, украшавшие их, были бирманскими рубинами, громкое воркование Сильвии становилось вполне понятным.

Потрясенный до глубины души Пол Тейер плеснул себе в бокал рома и залпом его осушил.

Миссис О’Ши, крепко сжимая в руках коробочку, поспешно вышла из комнаты. Мгновение спустя до меня донесся еле слышный шум лифта. Вскоре он послышался снова, и на пороге вновь появилась миссис О’Ши, которая толкала перед собой «полевую кухню». Высотой это сооружение было почти с домоправительницу, а шириной значительно превосходило ее. Мисс Мэрси откатила бар, и его место возле кресла Хака заняла тележка.

– Давайте я налью вам супа, – предложила она.

– Будет вам, – с укором промолвил Хак. – Я способен сделать это и сам.

Он перекинул одну из полочек себе на колени, превратив ее в столик, и протянул руку к приделанной к тележке подставке, чтобы взять салфетку.

Все присутствующие двинулись на выход, и я последовал за ними. Шествие замыкали мы с Тейером. Пол тихо прошептал мне: