Черная изба

– Это значит, что ты больше не будешь одна, потому что я буду любить тебя и беречь. Это значит, что больше никто не будет решать за тебя, потому что ты возьмешь свою силу в свои руки.

– Я не понимаю… – Она дрожит, но не от холода, а от напряжения. Что-то туго натянуто у нее внутри, так туго, что уже давно должно бы лопнуть, но никак не может. Это чувство сродни тому, с каким смотришь на волну, которая сейчас тебя захлестнет, на снежную лавину, от которой не убежать.

Холодная рука ложится ей на горло, и она вздрагивает от неожиданности, но не отстраняется.

– Что-то застряло у тебя вот здесь, – говорит темнота, и кончик когтя бережно, невесомо очерчивает ее яремную впадину. – Расскажи мне, что это.

– Но люди все-таки не такие дураки, стали замечать. Увидели, что эти девчонки не беременеют: кто замуж выскочил – ни одна не родила. Которые одни остались, тоже бездетные. Да и умирать они начали – какая сама, какая от болезни, а они ведь еще молодые все, жить да жить… Тогда и поняли, что неладно в этом доме, и побежали кто куда. Кто сумел тогда деньги правильно вложить – в городские квартиры, кто поднакопил – в комнаты на окраинах, в другие деревни, не в нашем районе. Бежали семьи с девочками, и я бежать хотела, но Сергей отговорил. Говорил, Ляйсан слабенькая, а Липатовы выбирают сильных и крепких. Сами себя утешали, успокаивали. Липатовы-то уже года три не выбирают, а только берут тех, кто остался. Кому бежать некуда, как нам.

– Да ничего у меня… – начинает она и вдруг чувствует, как в груди и в горле вскипает раскаленная лава. Почти против воли она начинает говорить, как будто разматывает беспорядочно смотанный клубок скотча, раскатывает грязный и мокрый снежный ком. Она смотрит прямо перед собой в слепую тьму – и видит Марусю, лениво пихающую ее одежду в огонь, Наталью Степановну, отчитывающую за разлитый чаек, Крысу, вырывающую из рук телефон и брезгливо швыряющую его в бардачок. Видит, как мать жадно смотрит на ее руку, выводящую подпись под договором дарения. Как Надя с кривой улыбочкой объясняет, что Андрей ей не подходит. Как Вика шипит: «Решай, с кем дружить, да не провыбирайся». Как Леночка, не спрашивая, снимает фартук и одевается, чтобы идти с ней и Андреем в кино. Как Андрей бросает ей в лицо: «Мягкотелая, размазня, дура малолетняя, подо всех прогибаешься». Как Макс кричит: «Сука, могла бы радоваться!» То-то он теперь, поди, радуется, когда мать ему скроила из ее будущего новую жизнь.

…больше никто не будет решать за тебя…

Всю ее короткую жизнь окружающие только и делали, что решали за нее: что ей делать, с кем дружить, за что бороться, чему радоваться, что должно ей принадлежать, а что нет.

…потому что ты возьмешь свою силу в свои руки.