Черная карта судьбы

— Ничего странного, — пожал плечами отец. — Этим занималось другое отделение милиции: мы же в Центральном районе находимся, а ты в Кировском работаешь. К тому же я стараюсь не перегружать тебя своими проблемами.

— Спасибо, конечно, — кивнула Лиза. — Хотя мог бы тряхнуть здоровой семейственностью. А что-то ценное пропало?

— К стыду своему, признаюсь, даже не знаю, — признался отец. — Я там не бывал ни до, ни после ограбления. Мне почему-то было страшно, натурально страшно, я только радовался, что мне в моей работе никакие муляжи и заспиртованные органы не нужны. Я удивлялся, как же милая Наталья Илларионовна там могла работать, как не ощущала этой пугающей атмосферы. Самое удивительное, что раньше, еще в студенческие годы, ничего такого не чувствовал. Впрочем, я ведь на заочном учился. Но, представляешь, как ни проходил мимо этого кабинета — на счастье, это редко случалось, — так вспоминал один рассказ… он у нас есть в «Антологии советской фантастики», в двадцать первом, кажется, томе, наверное, ты его читала. Называется «Рука Геца фон Берлихингена», автор, если не ошибаюсь, Жан Рэй.

Лиза передернула плечами, вспомнив этот в самом деле страшный рассказ. Когда прочитала его, мучилась кошмарами о железной руке какого-то рыцаря, которая была оживлена с помощью магии и убивала людей. Снилась Лизе сцена, которую она почему-то никак не могла изгнать из памяти и помнила ее дословно: «Вдруг я откинулся назад, еле сдержав крик ужаса. По шторе носилась тень — тень отвратительного гигантского паука. Существо бегало вверх и вниз, бешено крутилось на одном месте и вдруг пропало из моих глаз. И тут же с противоположной стороны улицы раздались душераздирающие призывы о помощи, разбудив улицу Хэм от глубокого сна. Во всех домах распахнулись окна и двери. Этой ночью мой дядюшка Франс Петер Квансюис был найден в своей постели с перерезанным горлом. Позже мне рассказали, что горло у него было разорвано, а на лице не осталось живого места».

Вроде кошмары далекой юности там, в юности, и остались, однако сейчас Лизу вдруг затрясло.

— Ну вот, старый я дурак, — проворчал отец, берясь за полотенце и вытирая посуду. — Зря на тебя страху нагнал.

— А вот, кстати, о страхах! Слушай, пап, а теперь, после ограбления кабинета, тебе по-прежнему страшно мимо этого кабинета проходить? — спросила Лиза.

Отец задумался, а потом растерянно сказал:

— А ведь ты представляешь, я там с тех пор и не проходил… Видимо, по привычке.

— А могу я тебя попросить пройти? — вкрадчиво проговорила Лиза.

— Что, хочешь на слабо взять? — подозрительно покосился Александр Александрович.

— Нет, хочу понять, было ли украдено то, что тебя пугало. Если да — ты, я полагаю, пройдешь мимо совершенно спокойно. Если нет — ну, извини, что я пытаюсь провести с тобой некий психологический эксперимент.

— То есть ты полагаешь, что я боялся не просто атмосферы кабинета, где хранится, назовем это вашим милицейским термином, всевозможная расчленёнка, а выражаясь деликатней, заспиртованные человеческие органы, части скелета и муляжи, а меня пугало что-то конкретное?

— Да, — сказала Лиза почти сердито, закручивая кран. — Да ты и сам это понимаешь. Иначе тебе не мерещилась бы рука Геца фон Берлихингена.

— Видишь ли, моя дорогая, ты забываешь, что я учился сначала в фельдшерском училище, а потом и в мединституте, то есть в анатомическом театре бывал не раз, к тому же практиковал и как терапевт, и как гинеколог, и как хирург, и ампутации проводил, так что всевозможной расчленёнки, прошу заметить, навидался не меньше, чем любой мент, а то и больше. Нормальным человеческим страхам я не подвержен.

— Я это понимаю, — сказала уже успокоившаяся Лиза. — И просто хочу выяснить, из-за чего ты подвержен ненормальным нечеловеческим страхам. Сначала ты пройдешь мимо кабинета, и оценим твою реакцию. В случае отрицательном, то есть если ты НЕ испугаешься, я запрошу в Центральном отделении милиции список похищенных экспонатов, который там обязательно должен быть составлен в соответствии с инвентарным институтским списком. Если же тебе снова будет худо, я зайду в этот кабинет и узнаю, что же там осталось такого, что тебя беспокоит. Ты обещаешь, что завтра же с утра проведешь опыт?

— Может, составишь компанию? — немного растерянно спросил отец.

— Хорошо, — согласилась Лиза. — Только пораньше, а то я машину на утро заказала, чтобы все-таки съездить в Воронье гнездо.

— Но ты говорила, что девочек нашли? — удивился отец.

— Надо кое-что проверить, — уклончиво ответила Лиза, не имея никакого желания в очередной раз обсуждать наличие или отсутствие дверей в заброшенной башне.

— Тогда договорились, сходим в институт, когда тебе удобно, — сказал отец. — Слушай, а как так вышло, что Илья Львович умер у вас в отделении?

Лиза рассказала.

— Бред какой-то, — пробормотал Александр Александрович. — Ну ладно, ему могло показаться, что он встретил убийцу своей жены. Но ты и твои ребята рану видели, а потом она сразу исчезла?

— Да. Вообще, папочка, это был день сплошных галлюцинаций.

— То есть? — вскинул брови отец.