Черная карта судьбы

Афанасьич, даром что вроде бы не отрывался от книжки, был настороже и, увидев Лизу, включил фары, освещая ей путь. И в этом свете она вдруг заметила обочь тщательно расчищенного асфальта, на полоске чистого снега, несколько странных раздвоенных следов. Они были продолговатыми, длиной сантиметров семь и резко сужались к концам. Можно было подумать, что здесь проскакала домашняя коза.

Ну что же, неподалеку поселок Спиртзавода, о котором упомянул врач: возможно, и забежала сюда коза, подумала Лиза и села в машину, решив завтра днем обязательно съездить к Вороньему гнезду.

Однако назавтра сделать это, как известно, не удалось.

Хабаровск, 1983 год

На конференцию с интригующим названием «Психосоматика[5] — отрасль альтернативной медицины или шарлатанство?» Люсьена пошла охотно. Во-первых, сама тема была как раз из тех, которые могли бы заинтересовать ее в первую очередь, хотя формулировка и отдавала душком тех далеких времен, когда даже генетика и кибернетика считались шарлатанством и происками проклятых империалистов. Империалисты и по сю пору оставались проклятыми, однако некоторыми их достижениями советская наука теперь вполне могла попользоваться — в разумных пределах, конечно, и этими пределами, как понимала Люсьена, и было обусловлено старорежимное название. Во-вторых, посетить конференцию порекомендовал главврач, а в-третьих — и в-главных! — среди докладчиков в программе значился профессор кафедры психологии мединститута Морозов А. А., с которым Люсьена очень хотела познакомиться поближе. Она уже успела узнать в канцелярии 57-й школы, что фамилия затурканной толстухи Антонины, из которой удалось выкачать так много полезной информации, — Морозова, она замужем за профессором мединститута и известным в Хабаровском крае врачом Александром Александровичем Морозовым, а у него есть сестра Евгения Васильева, звезда местной журналистики, работавшая в редакции газеты «Тихоокеанская звезда». Муж Евгении, Вадим Петрович Скобликов, двадцать лет тому назад работал в Кировском отделении милиции, потом был отстранен от службы…

Вне всякого сомнения, этот самый Вадим и застрелил когда-то Павла Меца. Морозов же и его сестра являлись теми самыми людьми, уничтожение которых было завещано Люсьене.

Познакомиться с этой парочкой, обреченной на смерть (а Люсьена не сомневалась, что она рано или поздно доведет брата и сестру до могилы, для начала превратив их существование в муку мученическую), она пока не успела: отвлекли чисто бытовые хлопоты.

Чтобы спокойно, с чувством, с толком, с наслаждением сделать свое дело и исполнить долг перед отцом, Люсьене было необходимо закрепиться в Хабаровске. Легализоваться, так сказать. Устроиться на работу, отыскать жилье.

Работу она нашла легко и практически по специальности — в краевой психиатрической лечебнице. Этого Люсьена и хотела. Еще в студенческие годы она побывала на практике в лечебнице имени Кащенко, где, во-первых, особенно остро ощутила связь с отцом и даже подумала, что он вполне мог на какое-то время оказаться среди пациентов этой знаменитой «дурки», а во-вторых, поняла, что ни из кого так успешно, как из шизофреников, невозможно выкачивать остатки разумной личности. Причем в этих остатках порою мелькают такие проблески гениальности, что аналогов им не найти, простой ты хоть несколько часов в шумной очереди за каким-нибудь дефицитом в ГУМе или пошатайся по улице Горького в Москве в час пик. Там — море физической, животной энергии, лишь изредка озаряемой признаками интеллекта или чувств, которые превосходят твои собственные. А у психов все ощущения обострены, восприятие мира первозданно-яркое, воображение взлетает на такие сияющие высоты или рушится в такие мрачные бездны, которые и не снились так называемым нормальным людям! Всякое насилие над личностью было наркотиком для Люсьены, однако наркотик, получаемый от гениальных психов, она считала субстанцией высшей пробы, непревзойденного качества!

Конечно, она понимала: надо очень сильно следить за собой, чтобы не войти во вкус и не уподобиться подлинным наркоманам, не начать потреблять эту субстанцию ради удовольствия, а не ради практической пользы. Иначе легко перейти к запредельной жестокости, вроде той, которой грешил Павец Мец, убивая ради того, чтобы вместе с кровью получать информацию и обновлять угасшие силы своего организма.

Впрочем, Люсьена прекрасно знала, что лишь вполне благополучное существование позволяет ей рассуждать о гранях добра и зла, осторожности и бесконтрольной жестокости, а окажись она в такой же опасности, в какой постоянно находился ее отец, будь она так же гонима и ненавидима теми, кого любит, она совершенно спокойно переступила бы через всяческие грани. Строго говоря, ей именно это и предстоит сделать по отношению к тем, кому она должна отомстить, поэтому всякое действие по отношению к ним или совершенное против них с чьей бы то ни было помощью, следует рассматривать не как зло, а именно как добродетель, деяние справедливости.