Черная книга (сборник)

– Не баба, а стальная проволока, – сказал о ней как-то Бак.

Фраза хозяина дьявольской таверны понравилась всем. Мамзи стали уважать еще больше и когда однажды один из пьяных посетителей наотмашь ударил ее по лицу, Бак усмехнулся и поманил к себе грубияна. Тот сразу понял, что ничем хорошим разговор с ухмыляющимся хозяином таверны кончиться не может и бросился было к выходу. Но там его уже ждал хмурый Медведь. Возможно, припомнив, что Мамзи все-таки его сестра, он так отделал гостя, что тот едва не отправился на тот свет.

Реже всех старик Инф видел Андрея решившегося на прилюдное убийство своих друзей. Он безвылазно жил в таверне и спускался вниз, со второго этажа, только затем, чтобы заменить Бака во время подписания очередных договоров с клиентами. Молодой человек был красив, холоден и предельно корректен. Выкладывая чистые листы бумаги перед людьми за столом, он всегда улыбался и даже чуть позже, уже отойдя в сторону и давая людям время подумать, он не переставал улыбаться, но то ли иначе падал свет от «моргановской» люстры, то ли колдовской, прокуренный воздух таверны рождал химеры, старику Инфу всегда казалось, что вместо головы Андрея, он видит белозубый, блестящий череп.

Комнаты Андрея и Мамзи были рядом, причем женская – чуть дальше и клиентам Мамзи приходилось проходить мимо первой. Мамзи всегда бросала презрительный взгляд на дверь бывшего жениха и, гордо вскинув голову, оглядывалась на клиента. Если это был более менее достойный тип, она улыбалась ему, а если… ну… мало ли кого заносит в «Три дуба»?.. взгляд Мамзи становился холодным, как сталь и клиент, вдруг вспомнив про проволоку сказанную как-то Баком, вдруг леденел изнутри так, что невольно ощупывал свое горло.

Время шло… Черт Конфеткин возник (именно возник и никак иначе!), когда Инф собирал бумагу и пустые пластиковые бутылки под окнами таверны, прокалывая их чем-то вроде легкой пики, а затем укладывая в мешок.

Черт улыбнулся старику и спросил:

– Пойдем выпьем, что ли, а?..

Инф замер, бездумно рассматривая черта. Тот протянул Инфу сигарету. Старик не спеша закурил.

Когда молчание затянулось, черт не выдержал и спросил:

– А вообще, как вы тут, а?..

Инф чему-то усмехнулся и направился к дверям таверны.

4

…Еще ни разу в жизни черт Конфеткин не был так говорлив, как в тот дождливый вечер! Он щедро платил за выпивку, умолкал только на пару секунд, чтобы сунуть в рот очередную сигарету и снова говорил, говорил, говорил…

Временами в его глазах мелькало что-то тоскливое и темное, но черт упрямо мотал головой, напряженно улыбался и возобновлял свой монолог.

– … Отдохнул от всего так, что мало не покажется! Есть такая поговорка «где тебя черти носили?» Это точно про меня. Вот, например, на Карибах меня позавчера акула сожрала. А смысл? Она-то думает: «Вот я наелась!», а у самой брюхо пухнет и пухнет. Ба-бах!.. Нет ни акулы, ни смысла. Но море – ладно. Скучно!.. Шторма нет – оно плоское как блин, а если шторм – ну, плескается вода как в корыте. Одним словом, все зыбко и условно, как у нас в «Трех дубах» на пьяной свадьбе двух старых ведьм, – черт выдержал небольшую паузу, оглядывая зал таверны, и словно ища подтверждения своим словам. – Ну, отдыхаю я дальше… А куда полетишь, спрашивается, если уже почти везде был и все видел? Потом думаю: я же на Монблане еще не был! Ну, полез туда… Сначала – камни, потом мох на камнях, потом – просто снег. Чуть не замерз, а веселее не стало. Смерти нет, старик!.. Акулы дохнут от чертячьего мяса, а с Монблана на лыжников иногда падают замерзшие, шерстяные глыбы… В Париже я решил раскачать Эйфелеву башню. В итоге наши же набили мне морду за… – Конфеткин несколько раз щелкнул пальцами, вспоминая нужное слово, – … за религиозный экстремизм. Оказывается, все, что находится на уровне кафедральных крестов – уже свято. Этому закону полторы тысячи лет, но надо же, вспомнили, сволочи!

Опрокинув пару стаканчиков и расслабившись, старик более внимательно слушал болтовню черта. Инф отлично знал, что любой черт не любит ни подобострастия, ни грубости, а поэтому слушал его молча, лишь изредка, ни к месту, кивая головой.

Болтовня Конфеткина затянулась за полночь. Он вспомнил Пекин, Вашингтон и даже какой-то Нью-Хайленд, в котором участвовал в гонках на списанных машинах.

– Трое отправились прямиком туда, – черт ткнул пальцем в потолок. – Пьяные самоубийцы, вот и все… Я сам два раза горел. Медсестра в больнице, после того, как с меня стащили кожаную куртку, потеряла сознание, – черт захохотал. – Вот дура!.. Подумаешь, плечевая кость из поясницы вылезла.

Заметив, что старик начинает пьянеть, черт толкнул его ногой под столом.

– Не спи, тетеря.

– А что, сегодня будет что-нибудь? – старик поднял голову и сонно оглядел зал таверны.

– Может и будет… Только тебе-то что? Ты все равно уснешь через пять минут, – черт вдруг приблизил морду к лицу старика и шепотом спросил: – А эти трое… ну, те самые… Помнишь? Как тут они, а?.. Живут?

Старик кивнул.

– И как?

Инф не знал, что сказать черту. Он немного подумал и стал бормотать что-то невнятное о Мамзи и ее брате Медведе.