Черная невеста

Вода была холодной, аж зубы сводило, и вкусной. Правда, Ричард Третий деловито подбежал и сунул в источник сначала морду, а потом, оступившись, одну из грязных лап.

– Раньше здесь, говорят, целое озеро было. – Лорд Макаллан терпеливо ждал, пока Флоренс осмотрится. – А потом высохло, потому что ключи иссякли.

– А так бывает? – удивилась Флоренс.

Про озера, реки и ключи она знала мало.

– По-всякому бывает, – усмехнулся лорд Макаллан. – В этой стране, леди, выдумки правдивее, чем отчеты Королевского казначейства. Спроси любого эйдинца, он тебе расскажет, где в его родной деревне случались чудеса.

Флоренс отряхнула юбку – с одной стороны на подол налипли колючки и веточки.

– Живописное место, – сказала она.

Лорд Макаллан, жующий какую-то травинку, хитро сощурился.

– Да, Флоренс, очень живописное. Один малый тоже так говорил, когда приехал сюда писать, как он сказал, этюды. Лет двадцать как дело было, Ронан не помнит, а старший мой тогда с матерью уезжал к ее родне.

Ричард нашел что-то в траве и басовито гавкнул.

– Был тот малый худым и рыжим, как тусклое красное золото. – Лорд Макаллан шикнул на пса и продолжил: – Шлялся тут месяца полтора по холмам и пустошам, картинки рисовал, расспрашивал. Я потом узнал, что в Грей-Стоуне в галерее эти картинки, стало быть, висят. И замок мой тоже нарисованный. А парня того звали Томас. Томас Голдфинч.

Сердце Флоренс екнуло.

– Так что, я когда узнал, как вас звать и чья вы дочка, не мог вас сюда не привести. – Алек Макаллан улыбался, почти как мальчишка. – Я вам потом еще холм покажу, с вершины которого ваш батюшка замок рисовал. Но там сами сходите. С Ричардом. И ему полезно, – он погладил подбежавшего пса по широколобой голове, – и вам безопасно.

Ронана они встретили на половине обратного пути, у старого сухого дерева, к которому были прибиты доски, подсказывающие направление. И возвращались уже вчетвером, если считать Ричарда Третьего.

Флоренс отстала, и пес шел рядом с ней, такой огромный, что она легко могла положить руку ему на голову и запустить пальцы в густую шерсть. Мохнатый бок терся о юбку.

– У вас никогда не было собаки, Флоренс? – спросил Ронан.

Он остановился, чтобы подождать ее.

– Нет. – Флоренс покачала головой. А потом вспомнила: – Только такса в коробочке.

– Такса? – улыбнулся он.

– Да, игрушечная, размером с ладонь, – зачем-то рассказала Флоренс. – Родители подарили мне ее как-то раз на день рождения…

И она замолчала, смутившись вдруг и от своей болтовни, и от его интереса. Это была обычная вежливость, конечно же, но смущала она не меньше, чем ухаживания лорда Дугласа.

– Должно быть, это выглядело мило, – так же неловко ответил Ронан.

Он сказал какую-то незнакомую фразу, наверное, по-эйдински, и Ричард громко гавкнул в ответ.

– Я научу вас паре команд, которые он понимает, – пообещал Ронан.

На Флоренс он не смотрел – взгляд его был прикован к чему-то вдалеке, то ли к камням, то ли к какой-то точке на горизонте.

– Зачем, мистер Макаллан? – спросила Флоренс.

– Затем, леди Флоренс, что возможность приказать этому кудлатому чудовищу откусить кому-нибудь зад… простите, что-то ненужное, – Ронан тряхнул головой, – не помешает, если вы задержитесь здесь дольше и будете гулять по холмам вокруг замка.

– Но ваш отец сказал, что здесь безопасно!

– С такой охраной – определенно да, миледи.

В замке их ждали теплый обед, прогретые комнаты и отдых. Точнее, отдыхать можно было Флоренс – ей так и сказали, разрешив заходить в любые комнаты и докучать слугам любыми вопросами. Правда, перед тем как спуститься к обеду, Флоренс пришлось отчищать собачью шерсть, налипшую на подол платья.

Никто здесь не потребовал бы от нее выполнять все условности, положенные молодой вдове, – часть она уже успешно нарушила, согласившись на предложение мистера Макаллана. Но Флоренс даже не думала менять черный креп своего траурного платья или серую шерсть дорожного костюма на что-то другое. Может быть, как заметила служанка, помогавшая ей, это стоило бы сделать: то, что годилось для осени в Августе, совершенно не подходило для эйдинской зимы. Флоренс пообещала подумать.

Здесь все было другим. Запахи, звуки, вид из окон, краски и люди тоже. Флоренс ловила себя на мысли, что она закрыла глаза в поезде и проснулась в совершенно другом мире, как герой какой-нибудь сказки, уснувший под кустом бузины или у корней священного дуба в запретном лесу.

Ей все еще хотелось много спать, или лежать, разглядывая узоры на покрывале, или плакать, жалея себя, но что-то поменялось. Лорд Макаллан, в отличие от лорда Найтингейла, дал слугам приказ занимать чем-то молодую гостью, чтобы она не скучала, и у Флоренс вдруг образовалось множество разных дел. Она научилась взбивать масло, попробовала готовить – оранжевые свежие тыквы пахли так, что голову кружило; смешивала ароматические масла, которыми в замке сбрызгивали шторы, занавеси, ковры и спрятанную на зиму легкую одежду от насекомых, в общем, почувствовала себя не гостьей, а почти настоящей хозяйкой.