Черная невеста

И это тоже было новым и странным. Среди всех этих мелких дел, которые были совершенно не обязательными, если она хотела, к примеру, посидеть у камина с книгой или прогуляться, Флоренс вдруг почувствовала себя свободной и очень удивилась этому.

Глава 2

Гончаром в Лаггане была женщина по имени Сирша. Флоренс никогда раньше не видела таких женщин: худая, как юноша, с узким, острым лицом, красноватым от глиняной пыли. Волосы у нее были с проседью, непонятного пегого цвета, с бусинами на концах многочисленных тонких косиц. А еще у Сирши были ловкие руки, тоже красноватые от глины, острый, пристальный взгляд и привычка сидеть на полу, скрестив ноги. Носила она выцветшие и заляпанные мужские штаны. Флоренс очень удивилась, увидев однажды Сиршу в нарядном платье, веселую и говорливую, и даже подумала, что обозналась.

В мастерской Сирша по большей части молчала, открывая рот, только чтобы усмехнуться или сделать замечание, всегда точное и по делу.

Прежняя Флоренс, наверное, держалась бы от нее подальше, опасаясь грубоватых манер. Но Сирша умела молчать, а нынешней Флоренс иногда этого не хватало, поэтому, попав в мастерскую однажды, она вернулась в нее еще раз. А потом – еще.

В том, чтобы чувствовать под пальцами сопротивление глины, было что-то правильное и нужное. И в запахах, которые здесь царили, – не всегда приятных, – тоже.

Хозяйка мастерской, кажется, отнеслась к ней как к балующемуся ребенку, за которым попросил присмотреть лорд.

– Только не разбей ничего, – сказала она, когда Флоренс пришла во второй раз. Голос у Сирши был хриплым, как воронье карканье. – И не суйся к печи!

Еще было нельзя трогать то, что стояло в стеклянных бутылках в самом темном углу, и отвлекать Сиршу, если она поворачивалась к Флоренс спиной. А вот «портить глину» можно было сколько угодно – ее много, не жалко.

В какой-то момент Флоренс, предоставленная сама себе, забыла о том, что леди не сидят, широко расставив ноги, и руки у леди должны быть чистыми и ухоженными, а юбка – без пыли и пятен. Юбка, к счастью, была старая, а руки Флоренс вымыла в рукомойнике у стены. Вода оказалась холодной настолько, что пальцы заломило и они покраснели. Флоренс попрощалась с Сиршей и вышла из мастерской, одурев от того, каким свежим был воздух и высоким небо.

Ронана она встретила у куста шиповника, растущего рядом с тропинкой, поднимающейся к воротам. И тут же вспомнила и про пыль и пятна на юбке, и про то, что глина забилась под ногти, – чтобы ее оттуда вычистить, нужно было чуть больше времени, жесткая щетка и теплая вода с мылом.

Ронан посмотрел на Флоренс сверху вниз и улыбнулся. Здесь, в Эйдине, он тоже стал немного другим: не таким строгим, словно сквозь выправку королевского ловца проступало что-то другое, настоящее и диковатое, как этот вот разросшийся шиповник, никогда не знавший садовых ножниц.

– Я думал идти вызволять вас из плена глиняной ведьмы, – шутливо сказал Ронан. – Но по вашему довольному взгляду понятно, что вы провели бы у нее еще пару часов.

Он был прав. Руки Флоренс не привыкли к такой работе, запястья свело, и пальцы казались перенапряженными, но, если бы не это, она бы с радостью осталась с молчаливой Сиршей до вечера.

– Сирша порой забывает, что обычным людям нужно обедать, – подмигнул Ронан и прежде, чем Флоренс спросила, что значит это «обычным людям», добавил: – У вас на щеке грязь.

И дотронулся до собственной скулы.

Флоренс смущенно потерла щеку – и правда, засохшее пятнышко глины неприятно царапнуло кожу.

– Ой, – сказала она.

– Отмоете в замке. – Ронан сделал ей знак идти за ним. – Там есть и вода, и зеркало.

Он провел ее через кухню – там и правда нашлось и зеркальце, и смоченное в горячей воде полотенце, которым пятно было легко оттереть. И обед тоже: лорд Макаллан отлучился по делам, поэтому обедать пришлось с Ронаном наедине.

Миска перед Флоренс была глиняной. Возможно, ее даже сделала Сирша, кто знает.

– Мистер Макаллан, могу ли я задать вопрос? – спросила Флоренс, разглядывая узор на салфетке – вышитые маленькие колоски и цветочки.

– Конечно, Флоренс, о чем речь.

– Вы можете не отвечать, если сочтете его слишком… личным или грубым, – начала она, чувствуя, как во рту пересохло от волнения. Она подняла взгляд: Ронан был спокоен и, казалось, не ждал никакого подвоха. – Вы помогли мне, хотя могли ничего не делать. Совсем ничего. Или сделать только то, что входит в ваши обязанности как ловца. Но вот я здесь – в вашем доме, рядом с вашей семьей, ем еду с вашего стола и не делаю ничего такого, что можно было бы считать достаточной благодарностью за помощь, еду и кров.

– Законы гостеприимства, Флоренс, освобождают вас от обязанности быть благодарной, – напомнил Ронан мягко.

– И все-таки! Мистер Данлоу на вашем месте точно поступил бы иначе!

Ронан почти не изменился в лице. Почти – Флоренс показалось, что он заставил себя не хмуриться. Рука его, держащая столовый нож, дернулась, и нож глухо ударился о глиняный бок миски.

– Это… сложный вопрос, Флоренс.

– Вы правда можете не отвечать!

Ронан покачал головой и усмехнулся, глядя в сторону.