Чёрная Погоня

И когда оно развалилось на части, и черви рванулись вниз, чтобы пожрать беглеца, видение исчезло. Месяц покоился там, где ему полагалось, и светил так ярко, что земля казалась серебряным блюдом.

К воротам замка Казимир вышел через час. Когда стражники узнали его, он уже подошёл слишком близко: бросившись через мост по причудливому зигзагу, так что выпущенные костыли даже не оцарапали его, он на бегу раскрутил меч и располовинил двух стрелков одним чудовищным ударом.

Оставшиеся стражи успели перегруппироваться, даже разбили склянку с Гнусом. Чёрная мошка окутала сражавшихся, делая обычное оружие непригодным. Крохотные механические насекомые останавливали костыли в полёте и тормозили удары мечами.

Однако, цепные мечи -- как у Казимира, и шестопёры с вращающимися зазубренными дисками -- как у стражи, Гнус остановить не мог, хотя и глушил слишком резкие взмахи руками.

На это и рассчитывала стража, надеясь сковать нападавшего в движениях и задавать числом. И, будь у Казимира необходимость именно в поединке, так бы оно и случилось, но он парировал опасные для него удары, проскользнул в оставленную приоткрытой дверь и исчез, к удивлению своих противников.

Узкий лаз, через который сбрасывали в промышленные подземелья замка некрупный груз, вряд ли кто-то принимал за возможный путь к отступлению: скользкий, почти отвесный лоток вёл в самую глубь подвалов, в клеть, куда на ночь спускали колетисов.

Но, спрыгнув в люк, до самого дна Казимир не долетел -- на половине пути он зацепился за перекладину, поддерживающую одну из дренажных труб, затем, подтянувшись наверх, в несколько прыжков -- по памяти, в почти полной темноте и чуть было не сорвавшись вниз -- оказался в вентиляционном колодце.

Он стоял на узком выступе и откуда-то снизу на него тянуло тяжёлым жирным смрадом. Казалось, что там, в глубине, всё ещё дышит огромное, местами начавшееся разлагаться тело.

Путь Казимира лежал к верхним этажам замка. Он нащупал служебную лестницу и, силясь не сорваться со скользких ступеней, начал своё восхождение.

В какой-то момент он понял, что стены вокруг него стали прозрачными. Он увидел, как стража обыскивает закоулки вокруг парадной лестницы, увидел он и саму лестницу, портреты и оружие, висящие на стенах, суету на кухне, стражника, развлекающегося с горничной в одном из подсобных помещений.

И когда в пике сладострастия так расцарапала своему любовнику спину, кожа на ней лопнула, обнажая собранное из шестерней и пружин существо, в рваном механическом ритме всаживающее ошипованный поршень в восковую куклу.

Портреты начали кровоточить и кровь с них, с мечей на стенах, с верительных грамот под стеклом, потекла по парадной лестнице вниз, так что заводные манекены в доспехах замковой стражи брели в ней по колено.

А потом Казимир услышал под собой ржавый лязг: из подвалов вверх по колодцу, цепляясь крюками за выступы в стенах, подымалась проржавленная рама. Внутри демонической конструкции болталась клетка с птичьим скелетом, который светился дрожащей грозовой бирюзой.

Замок разом утратил прозрачность, и по вновь обрётшей плоть кирпичной кладке заплясали угловатые тени цепей и крючьев.

Казимир, цепляясь за перекладины дрожащими руками, прибавил ходу и вскоре оказался в одной из пустующих гостевых комнат. Видения вновь отступили, и Казимир, неслышно скользнув в коридор, направился в княжеские покои, резонно полагая найти Тройдена там.

И не ошибся.

Тройден, в княжеском облачении, сидел в кресле у камина и молча смотрел на огонь. На столике рядом с ним стояла допитая до середины бутылка. Князь отхлёбывал прямо из горлышка и вглядывался в пламя.

-- Не видел тебя на прощальной мессе,-- сказал он, даже не обернувшись.

-- Откуда ты...

-- Яну, этому псу, не хватило бы духу прийти сюда, пока я жив. Потому-то он и затеял это.

-- Ты убил Ирену.

-- Не смей так,-- глухо прорычал Тройден,-- не тебе об этом судить.

-- А может как раз мне и судить? И казнить, тоже.

-- Что ещё сказал тебе этот недоносок?

-- Ты хотел княжить. Ты избавляешься от всех.

-- Дурак! Я и так княжил после смерти отца. Мать лишь подписывала мои указы.

-- Тогда зачем? Зачем?

-- Ты точно дурак. Ты даже не знаешь кто ты, а врываешься в мои покои и начинаешь обвинять меня...

-- Я -- Казимир, ведающий жгутовой мануфактурой и я был близок княгине.

-- А раньше, что было до того?

-- Не помню. Я утратил память из-за болезни. Княгиня вылечила меня своими зельями.

-- Не помнишь. Не из-за болезни, а потому что помнить ты мог только подвал замка. Ты всего лишь жильник, не годный ни на жгуты, ни на развод. Животноводы сплоховали, и упустили момент, так что на жгут ты не пошёл. А потом ещё и оказалось, что ты бесплоден. Так что в прошлом ты -- бесполезный мычащий двуногий кусок мяса, без имени, без души и без будущего. Но моя мать выпросила тебя для своих экспериментов. И её зелья действительно сотворили чудо. Ты стал не просто разумен, но ещё и чертовски полезен. Верность у тебя просто собачья, вот только сейчас ты не знаешь кому служить.

-- Ты. Врёшь,-- выкрикнул Казимир, направляя на Тройдена свой меч.