Черная повесть

– Зови, если хочешь, – пожал плечами Тагеров.

– Лиля! – громко крикнула Юля.

Никто не отозвался. Тогда мы стали кричать хором:

– Лиля! Лиля!

Но ответом снова была тишина. Патрушева заволновалась.

– Пойду, поищу её, – пробормотала она. – Что-то у меня на душе неспокойно. Куда, говоришь, она пошла?

Алан, к которому был обращён последний вопрос, нехотя показал рукой. Юля в сопровождении Попова направилась в указанную сторону. Мы с Тагеровым остались одни.

– Чего за ней бегать? – недовольно проворчал он. – Сама придёт. Небось, сидит где-нибудь и сопли глотает.

– Зачем ты отпустил её одну? – упрекнул его я.

– А она, что, меня спрашивала? Взяла и пошла, ни слова не говоря.

Алан медленно поворачивал шомпол на вертеле. Корочка тушки становилась всё золотистее и золотистее. Но я в тот момент думал не о еде. Меня мучило предчувствие, что сейчас, вот-вот, произойдёт что-то очень страшное. Внутри живота появился неприятный холодок, дыхание участилось, а колени охватила нервная дрожь. Я напряжённо вслушивался в отдалявшиеся крики Патрушевой.

– Лиля! Лиля!

Предчувствие меня не подвело. Зов Юли внезапно сменился паническим визгом:

– А-а-а!

Мы с Тагеровым вздрогнули и испуганно посмотрели друг на друга. После этого мы, ни слова не говоря, резко вскочили на ноги и бросились на помощь нашим спутникам. Старательно лавируя между деревьями, мы, сломя голову, мчались вперёд, и вскоре заметили их на опушке. Подбежав ближе, мы замерли.

Юля, сгорбившись и подогнув колени, стояла, прижавшись к Ване, уткнув голову ему в плечо. Её трясло, как в лихорадке. Лицо Попова было белым, как мел. Его руки заметно дрожали, а широко открытые, наполненные ужасом глаза заворожено смотрели на мёртвую Ширшову. Лиля висела на толстой ветке огромной сосны. Её шею сдавила петля, а ноги не касались земли.

– Повесилась! – вырвалось у Алана.

Нас сковал шок. Какое-то время мы не могли даже пошевелиться. Первым опомнился я. Я подошёл к безжизненному телу Ширшовой, взял её за руку и зачем-то принялся нащупывать пульс. Но мне тут же стало очевидно, что это излишне. Ощутив холод Лилиной руки, я резко отпрянул назад.

– Надо её снять, – прохрипел Тагеров.

Он достал из кармана перочинный нож, выдвинул лезвие, поднялся на цыпочки и принялся разрезать конец петли.

– Повесилась на поясе от собственной куртки, – монотонно пробормотал он.

Когда пояс был перерезан, мы осторожно уложили обмякшее тело Лили на траву.

– Что заставило её покончить с собой? – горестно произнёс я.

– Не что, а кто! – раздался гневный возглас Патрушевой. Она чуть ли не с кулаками набросилась на Алана. – Это ты виноват в её смерти! Ты довел её до этого!

– Да я тут причём? – истерично стал оправдываться Тагеров.

– При том! – не унималась Юля.

Между ними вспыхнула яростная перепалка. Я попытался их разнять, но у меня ничего не получилось. Взаимные оскорбления и обвинения сыпались, как из рога изобилия.

– Да заткнитесь вы! – раздражённо бросил Попов. – Она не покончила с собой! Её убили!

Патрушева и Тагеров смолкли и изумлённо посмотрели на него. Ваня сидел на корточках возле тела Ширшовой и пристально разглядывал её голову. Мы подошли к нему.

– Да, убили, – подтвердил он. – Смотрите сюда.

Мы вгляделись и ахнули. На темени Лили виднелась едва успевшая свернуться кровь.

– Не могла же она так стукнуть себя сама, – произнёс Попов. – Похоже, её чем-то оглушили. А когда она потеряла сознание, задушили и повесили, чтобы создать видимость самоубийства.

По моей спине пробежали мурашки. Мы переглянулись и стали испуганно озираться по сторонам.

– Петля это подтверждает, – задумчиво пробормотал Ваня.

– А что петля? – спросил я.

– Такая петля не может затянуться вокруг шеи сама, без посторонней помощи. Она не работает как удавка. На ней можно только подвесить уже мёртвое тело. Кроме этого, я не вижу здесь никакого возвышения, на которое она могла бы встать, чтобы просунуть голову в петлю, а затем вытолкнуть его из-под ног. Без этого не повесишься.

– А может, она подпрыгнула, – пробурчал Алан.

– Не мели чушь! – огрызнулся я.

Попов принялся внимательно рассматривать землю.

– Что ты ищешь? – спросила Юля.

– Следы, – ответил он.

Пройдя несколько шагов, он замер. Мы с опаской посмотрели на него. По страху, промелькнувшему на его лице, было ясно, что он увидел нечто настораживающее. Ваня обернулся к нам. Мы подбежали. Он молча указал пальцем перед собой. Проследив за направлением его жеста, я почувствовал, как на моей голове зашевелились волосы. Внизу, на земле, отчётливо просматривался отпечаток чьей-то огромной ступни, очень похожей на человеческую. Разница заключалась не только в размерах, но и в том, что она имела шесть пальцев.

– Фью-тю-тю! – изумлённо присвистнул Тагеров.

Этот след отбил у нас последние сомнения, что в здешних местах обитает некое загадочное существо. Рассказы Вишнякова о Снежном Человеке всплыли в нашей памяти с новой силой.

– Вот вам и ответ на вопрос, кто взял самородок, – произнёс я.

– Дима, – прошептала Патрушева, – ты же был недалеко. Неужели ты ничего не видел и не слышал?