Черная Призма

– Нта крро! – сказал Призма.

– Что? – спросила Лив, ослабив хватку на его шее.

– Не так крепко! – прорычал он.

Она извинилась, и ленты люксина обвили ее тело, крепко привязав Лив к самому Призме. Гэвин разбежался и прыгнул в окно.

Поначалу Лив видела лишь люксин, разматывающийся из ладони Гэвина, как паутина, точно со скоростью их падения. Она осознала, что понятия не имеет, сколько им падать до Трепалки или откуда Гэвину знать, когда остановиться. И как он собирается вернуться в башню снаружи? Надеется, что кто-то оставит окно открытым?

Ох, Оролам!

Они падали чудовищно долго. Глаза отказывались повиноваться Лив и перескакивали с люксина на землю внизу. Она приближалась с чудовищной скоростью.

Затем ее с силой вжало в спину Гэвина, когда он натянул веревку.

Инерция угрожала сорвать ее с его спины и бросить на камни двора. Их рвануло назад, и она увидела, как веревочная цепь развернулась с далекой башни Призмы, и сама башня все сильнее наклонялась над ними, пока они летели к ее крутой, ровной стене.

Три резких рывка притянули ее и Гэвина назад, но это не могло замедлить их падения. На миг Лив заметила три снаряда, вылетевших из вытянутой левой руки Призмы в направлении башни перед ними.

Она не видела, что сделали снаряды, поскольку какой бы цели они ни служили, когда Гэвин выпускал их из левой ладони, держа правой рукой веревку, он перехватил отдачу левой рукой. Так что как только снаряды вылетели из его ладони, Гэвин и Лив стали резко вращаться против часовой стрелки.

Стекло и камень вспыхивали со всех сторон вокруг Лив. Она заскользила по полу, прямо и ровно, резко оторвавшись от Призмы. Затем подол ее платья за что-то уцепился. Инерция и трение об пол резко дернули Лив, и она поехала голой кожей по камню. Плюхнулась в сторону и несколько раз перекатилась. Когда Лив остановилась у стены, она едва могла поверить, что осталась в живых.

Во внезапно прохладном коридоре с полдесятка извлекателей пялились на нее и Призму, не веря своим глазам. Призма уже был на ногах и раздавал короткие приказы.

Почему моей заднице холодно? Лив проследила взгляды извлекателей и посмотрела вниз. Ее юбка задралась до пояса, открывая ее для всех. Она пискнула, одернула юбку и вскочила на ноги.

– Ты, приведи люксократа Черного. Скажи ему, пусть отремонтируют тут все. Сегодня. Немедленно. Ты, запиши имена всех в палате испытаний, – говорил Гэвин. Лив, видя, что все взгляды прикованы к Призме, передернула бедрами. Она не заметила, пока не встала, что мерзнет из-за того, что нижние юбки тоже задрались. Теперь они крепко застряли меж ягодиц. Так что Лив ерзала, пытаясь поправить нижние юбки так, чтобы не лезть под них рукой.

– Аливиана, что ты делаешь? – спросил Призма.

Лив застыла на месте.

– Ладно, оставайся здесь. Я скоро позову тебя. – Гэвин открыл дверь в комнату испытаний и проскользнул внутрь. Все извлекатели в коридоре, включая одного из самых привлекательных магистров в Хромерии, Пайама Навида, повернулись к Лив, явно гадая, что в ней такого, – и уничтожая ее шанс одернуть нижние юбки. Понятия не имея, что ей ждать или чего ждет от нее Призма, она нервно улыбнулась юному магистру.

Глава 45

Гэвин быстро вошел, услышав, как старая бихром сказала Кипу:

– Ты готов увидеть свои цвета?

– Еще как! – отозвался Гэвин. – Госпожа Варидос, можно?

Членам семей соискателей не дозволяли находиться в камере испытаний, опасаясь мошенничества. Это правило, как минимум в теории, распространялось и на Призму. Но недаром теория и практика – два разных слова.

– Я даже не знал, что ты начал испытание. И сколько ты продержался? – спросил Гэвин.

– Минуты четыре, – ответил Кип.

– Четыре двенадцать, – сказала старая госпожа.

Гэвин в буквальном смысле оцепенел. Ему показалось, что Кип долго проторчал в этой комнате, но он думал, что лишь показалось. Четыре минуты – потрясающе. Только он сам продержался пять минут.

Госпожа Варидос приблизилась к Гэвину и прошептала:

– Было некоторое отклонение, о котором я вам должна сказать.

Гэвин улыбнулся Кипу.

– Отлично! Мы вернемся через минуту.

Он отошел, оставив Кипа среди людей, которые расспрашивали его, какая часть испытания показалась самой тяжелой, как он умудрился продержаться так долго, и обращались с ним так, словно он стал центром мира. Это очень дурманит молодого извлекателя, в этом и была идея.

Усмехнувшись, Гэвин подошел к испытательному столу вместе с госпожой Варидос. Они остановились прямо над каменной столешницей. Черное парчовое покрывало закрывало отверстие в середине стола. Пробный камень должен был быть прямо здесь. Гэвин попытался вспомнить, как в точности он был расположен. Он только раз видел его.

– Что за отклонение? – спросил он. Парча закрывала весь остальной свет, который мог помешать пробному камню.

Старая женщина медленно выдохнула.

– Он отбросил веревку где-то в три тридцать. Но прежде чем я успела ее остановить, одна из женщин снова вложила ее ему в руку.

– Вы шутите? – сказал Гэвин.