Черная Призма

– Последующий урок, – сказал Гэвин. – Мне трудно основы объяснить. Для тебя главное представить, что я начертил тебе соху, а не меч. Отлично, это работает, пока извлекатель у тебя в усадьбе, но через десять минут после его ухода все буквально рассыпается прахом. Бесполезно. Вот почему суперхроматы высоко востребованы во всех сатрапиях.

– Потому что они могут делать сохи?

– Не вся магия для забавы и нанесения увечий, Кип. На самом деле большинство извлекателей всю жизнь проводят, создавая полезные вещи вроде сохи. На каждого мастера приходится десять человек, которые латают крыши зеленым люксином. Короче, мужчины – и те женщины, которым не выпало удачи быть суперхроматами – умеют покрывать недочеты волей.

– То есть просто больше стараются.

– Именно так.

– Звучит неплохо. Значит, они больше стараются. Просто в устах Лив мужчины-извлекатели прямо как рабы по сравнению со свободными.

– Я бы сказал, скорее как собаки, – сказал Гэвин.

– Э?

– Ну, они второсортники, поскольку постоянное использование воли изнашивает тебя. Это утомительно. И воля – это не просто усилие, это усилие и вера одновременно. Так что если тебе нужна вера в магию, что будет с человеком, который утратил веру в себя?

– Не сможет творить магию? – попробовал угадать Кип.

– Точно. В этом половина всей сути иерархии среди извлекателей. Сатрапы относятся к извлекателям как к дару Оролама не только потому, что они дар Оролама, но и потому, что если извлекатель не верит в то, что он особенный, а ты требуешь от него магии, то он не сможет ее творить. Извлекатель, не способный извлекать и чертить – бесполезен.

– Я никогда об этом не думал. – Значит, жесткая иерархия существует не просто потому, что они так могут? Кип догадывался, что наставники Лив не так объясняли ей это.

– Конечно, это спираль. Ты сатрап, ты платишь целое состояние за бихрома, хорошо, ты столько в него вложил, что не можешь позволить ему подвести тебя, так что тебе нужно усилить его чувство превосходства и баловать его, давать ему рабов и все такое. От этого мощными извлекателями все сложнее управлять.

Сзади послышался кашель. Железный Кулак.

– Командир, – спросил Гэвин, – у вас есть что добавить к дискуссии?

– Пыль в глотку попала. Прошу прощения, – сказал Железный Кулак вовсе не виноватым тоном.

– Проблема с волей в том, что, по нашему мнению, чем больше извлекатель в своей жизни использует волю, тем скорее он умирает. Или может быть так, что извлекатели с более сильной волей просто извлекают больше. Как бы то ни было, у них зрелищная карьера. И короткая. Может, потому мужчины-извлекатели живут не так долго, как женщины, тратя волю постоянно, чтобы их начертание было годным. Побочным эффектом является то, что среди самых мощных извлекателей много людей с колоссальной волей. Или, откровенно говоря, надменных говнюков. Особенно среди мужчин. И чокнутых. Одержимые склонны верить в то, что делают. Это делает их могущественными.

– Значит, мне предстоит провести жизнь среди чокнутых надменных ублюдков.

– Ну, многие из них самой высокой крови.

О да, и я здесь единственный настоящий ублюдок.

– Я думал, быть извлекателем весело, – сказал Кип.

– Пешка никогда не сделает ялика, – сказал Гэвин.

– Пешка?

– Пешка, простак, нормал, ковыряла, мужик, землерой, глухарь, дубарь, грязомес, дебил, тетеха, недотыкомка – названий много. Большинство не такие приятные, как эти. И все они означают одно – не извлекатель.

– А ты? – спросил Кип, когда они в конце концов вышли из переулков. Они пересекли большой горбатый каменный мост над Бурой рекой. Гэвин посмотрел на него.

– Хочешь узнать, какими мерзкими прозвищами награждают меня?

– Нет! – О, Гэвин подначивает. Кип нахмурился. – В твоих глазах нет, – он искал нужное слово, – нет ореола. Это значит, что ты можешь тянуть сколько хочешь цвета?

– Я устаю, как и все, но ты прав. Какое-то время я могу извлекать каждый день столько, сколько могу, и это меня не выжжет. Однажды, скорее всего через пять лет, я начну терять цвета. Это займет около года, а потом я умру.

– Почему через пять лет? – спросил Кип. Ему до сих пор казалось странным, как определенно извлекатели говорят о своей грядущей смерти. Наверное, у них есть время привыкнуть к этой мысли.

– Это всегда случается в кратный семи год после начала правления Призмы. Я прожил шестнадцать лет, стало быть, дотяну до двадцати одного. Долгий срок для Призмы.

– А почему кратно семи?

– Потому, что семь цветов, семь добродетелей, семь сатрапий? Потому, что Оролам любит цифру семь? Истина в том, что этого никто не знает.

Они шли по оживленным улицам, забитым людьми, спешащим по утренним делам – они хотели сделать как можно больше работы до полуденной жары. Они подошли к длинной очереди работников, застрявших у ворот Возлюбленной, на выходе из города. Хотя Кип даже не заметил, что Гэвин извлекает, тот повернулся к нему и дал ему зеленый камень. Не камень. Зеленый люксин, точно легший в ладонь Кипа. Кип растерянно взял его.