Черная Призма

От силы взрыва земля содрогнулась, и лишь Гэвин не упал. Он оседлал землю, магия несла его так, словно он был всего лишь вершиной вулкана, дулом мушкета.

Затем не прошло и пяти секунд, как все кончилось.

Пространство вокруг ворот было выжжено дочиста. Трупы исчезли, и широкое пространство со стороны короля Гарадула спеклось и почернело.

Воцарилась ошеломленная тишина – либо Гэвин оглох.

Он стоял и смотрел, как перед ним появилась шатающаяся фигура. Крупный мужчина в богатых, ныне почерневших одеждах. Король Гарадул. Он не просто послал свою гвардию на штурм ворот – он пришел с ними.

Гэвин и Гарадул стояли, глядя друг на друга с расстояния в сорок шагов.

Гэвин читал благоговейный ужас и нерешительность в самой его позе.

Затем тело Гэвина отказало. Он упал. В пыли прямо перед его лицом было что-то белое, или он начал слепнуть. Разноцветные точки кружились перед его глазами.

Его подняли, понесли прочь, он слышал отдаленные звуки возобновившегося сражения. Когда гвардейцы подняли его, закрыв своими телами, он увидел, как король Гарадул атакует ворота – в одиночку.

Что бы ни сделал Гэвин, он уничтожил баррикаду и все препятствия в этом месте. Несколько человек присоединились к королю.

Пыль под ногами Раска взрывалась маленькими облачками, когда снайперы пытались снять его, но никто не попал. Он был словно зачарован, благословлен, защищаем каким-то древним богом, могущественнее Оролама.

Затем Гэвин увидел окровавленное, в пороховой пыли лицо Трясь-кулака.

– Простите, Владыка Призма, – говорил гвардеец. – Вы сделали что могли. Даже больше. Теперь…

Гэвин потерял сознание.

Глава 74

Когда опустилась ночь, равнина не потемнела. Сначала Лив не поняла почему.

Она бродила весь день, увязавшись за тем фургоном, надвинув старый петассос так, чтобы ее извлекательские глаза были не столь подозрительны. Раньше она слышала рев орудий, но подумала, что это пристрелка. Невозможно, чтобы армия была уже у Гарристона. Вместе с почти половиной населения лагеря она пошла посмотреть, что там так сияет.

На равнине было столько народу, что Лив почти не заметила следов битвы, пусть и кричащих, закончившейся всего пару часов назад. Траншеи, засыпанные взрывами ядер, превратились всего лишь в канавы, в которые старались не попасть телеги. Скользкие, грязные, кровавые участки рядом со шрамами от ядер, усыпанные фрагментами доспехов, были всего лишь местами, куда надо было осторожнее наступать в сгущающейся тьме. Острый запах пороха уже развеивался.

Последняя большая шеренга солдат втягивалась в ворота еще сейчас, заставляя весь обоз выжидать, пока они не войдут и не разобьют лагерь внутри. До Лив долетали чудовищные слухи о страшном магическом пожаре, эпической битве, но она отнеслась к ним скептически. Армия короля Гарадула взяла стену в полдень. Там не могло быть такого сражения. Ее отец был великим генералом. Он лишь одну битву проиграл за всю свою жизнь, да и то едва не выиграл. Наверняка решил, что им не достроить стену в срок, и отступил в город. Вероятнее всего оставил несколько канониров, чтобы нанести какой-никакой урон людям Гарадула и потом отступить.

От этой мысли Лив полегчало. Если ее отец решил закрепиться в другом месте, то сегодня он точно в безопасности. Мысль, что он мог сражаться и погибнуть менее чем в лиге от нее, а ее даже не кольнуло, была слишком ужасна. Она была так занята поисками Кипа, что не поняла даже, насколько они близко от города.

Но все ее мысли, тревоги и досады отошли на задний план, когда она протолкалась сквозь толпу, стоявшую вдоль стен. Никто не подходил к стене ближе чем на полсотни шагов. Когда Лив наконец пробралась вперед, она поняла почему. Огромный паук, больше человека, развесил в паутине с десяток трупов – нет, не трупов, как минимум один кокон еще дергался. Пока Лив смотрела, мужчина высвободил голову. Его руки были плотно примотаны к груди. Мужчина, висевший вниз головой, извивался, пытаясь высвободить руку, тихонько раскачиваясь. Паук не замечал, поскольку занимался другим коконом в десяти шагах от него.

Лив увидела, как недалеко от мужчины в землю вонзился меч. Он высвободил правую руку и начал рвать остальную паутину, но не смог. Затем он увидел меч. Он качнулся, потянулся к нему. Чуть-чуть не достал.

– Спаси его Оролам! – ахнул кто-то в толпе.

– Глянь на паука!

Паук застыл, будто что-то услышал. Затем обернулся, когда мужчина раскачался посильнее. Повернулся. Глаза его горели тошнотворно зеленым. Рука мужчины схватила рукоять, как раз когда паук прыгнул. Он качнулся, промахнулся, и жвала паука сомкнулись на его шее. На какое-то ужасное мгновение все его тело напряглось, лицо перекосило от боли. Затем жуткие челюсти двинулись как ножницы, и его голова покатилась по земле. Его свободная рука – все еще сжимавшая оружие – дергалась несколько долгих мгновений, пока кровь потоком текла из шеи. Затем он выронил меч. Он вонзился прямо в землю.

Паук прилип к окровавленной шее и начал жрать.