Чернее черного. Весы Фемиды

На миг-другой Аллейна охватило пугающее ощущение, что он сам того и гляди взорвется. С немалым усилием овладев своим голосом, он ровным тоном уведомил Громобоя, что если попытка покушения на него и обернется полным фиаско, то лишь благодаря бдительности и расторопности столь презираемого им Гибсона и его людей.

— А почему вы его не арестуете? — небрежно полюбопытствовал Громобой.

— А потому, что, как тебе самому отлично известно, мы не производим арестов исходя из беспочвенных, по всей видимости, подозрений. Он не сделал ничего, что давало бы нам право арестовать его.

Громобой, судя по всему, слушал его вполуха, что отнюдь не умеряло владевшего Аллейном раздражения.

— В этой компании состоит еще один человек, — сказал он. — Слуга по имени Чабб. Тебе это имя о чем-нибудь говорит?

— Чабб? Чабб? Да, конечно! По-моему, я слышал о Чаббе. Это ведь слуга мистера Уипплстоуна? Он проходил мимо с подносом, когда я разговаривал с его хозяином, и тот показал мне его. Не хочешь же ты сказать?..

— Что Сэм Уипплстоун тоже в этом участвует? Вот уж нет. Но слуга его участвует, это мы установили.

Похоже, последних слов Громобой попросту не услышал. Он вдруг вскочил на ноги, одним плавным, как у животного, движением распрямившись во весь свой гигантский рост.

— О чем я только думал! — воскликнул он. — Притащился к тебе! Привлекая к твоей жене внимание этого опасного идиота, способного закидать ее если не бомбами, то камнями на улице! Я должен немедленно убраться отсюда. Если позволишь, я загляну к ней на минуту, чтобы извиниться, и сразу исчезну.

— Это не доставит ей радости, — покачал головой Аллейн. — Она проделала немыслимую работу за невообразимо короткое время, и, похоже, твой портрет обещает стать лучшим из всех ею написанных. Мне даже подумать страшно, что он останется неоконченным.

Громобой расстроенно уставился на друга и, помолчав, сказал с удивительной простотой:

— Опять я все запутал!

Именно эти слова произнес в свои первые школьные дни мучимый одиночеством чернокожий мальчишка, и именно с них началась его дружба с Аллейном. Аллейн едва не выпалил: «Брось, не расстраивайся». Вместо этого он взял со стола букет роз и сунул его Громобою в руки:

— Пойдем, Трой ждет.

— А можно? — с сомнением, но и с великой радостью спросил тот. — Ты правда так считаешь? Как хорошо!

Размашистым шагом он приблизился к двери, распахнул ее и требовательно возгласил:

— Куда подевался мой млинзи?

Сидевший в вестибюле Фокс вежливо ответил:

— Стоит у входа в студию миссис Аллейн, ваше превосходительство. По-видимому, он решил, что его место именно там.

— Спасибо, хоть пику с собой не принес, — усмехнулся Аллейн.

4

Аллейн проводил Громобоя в студию и посмотрел, как тот устраивается на своем возвышении. Трой, чуть ли не дрожа от нетерпения, на все лады расхвалила цветы и подобрала подходящую вазу. Не меньших похвал удостоилась и афганская борзая, которая, обнаружив пугающий артистический инстинкт, заскочила на подиум и пристроилась у левой ноги Громобоя, создав умопомрачительный эффект. Трой немедленно принялась переносить ее на холст.

Аллейн, в душе которого тревожные предчувствия спорили с разноречивыми привязанностями, с трудом оторвался от этого невиданного зрелища и вышел в вестибюль, к Фоксу.

— Все в порядке? — спросил Фокс, кивнув в сторону студии. — Там, у них?

— Если по-вашему «порядок» — это когда моя жена пишет черного диктатора, причем у ее двери торчит предполагаемый убийца, а собака жертвы тоже позирует для портрета, — то да, все в порядке. В отличнейшем!

— Да, положеньице аховое, — согласился Фокс. — И что вы намерены делать?

— Поставлю у студии полицейского, чтобы млинзи не скучал. Извините меня, дружище, я на минутку.

Аллейн вышел на улицу, выбрал из стоявших там констеблей самого здоровенного и дал ему необходимые указания.

— По-английски этот человек толком не говорит, — толковал ему Аллейн. — Не думаю также, что от него можно ждать каких-либо неприятностей. Скорее всего, он просто будет сидеть на корточках и есть вас глазами. Он не вооружен и, как правило, не опасен. Ваша задача — глядеть за ним в оба, пока он не усядется вместе с хозяином в машину.

— Слушаюсь, сэр, — гаркнул здоровяк и двинулся в указанном ему направлении.

Аллейн вернулся к Фоксу.

— Не проще ли было, — решился задать вопрос инспектор, — в данных обстоятельствах, я имею в виду, отменить сеанс?

— Видите ли, Братец Лис, — ответил Аллейн, — я все силы положил на то, чтобы удержать жену подальше от моей работы, и в конечном итоге у меня ничего из этого не вышло. Но я одно вам скажу: если появится даже малейший намек на то, что моя работа может хотя бы на миг встрять между ее кистью и холстом, я брошу все к чертовой матери и открою приготовительную школу для начинающих детективов.

После долгой паузы Фокс рассудительно произнес:

— Повезло ей с вами.

— Да не ей, — ответил Аллейн. — Как раз наоборот. Ладно, что у нас творится в окружающем мире? Где Фред?

— На улице. Он хотел поговорить с вами. О какой-то рутинной мелочи, насколько я знаю.