Чернее черного. Весы Фемиды

— Может быть, но, скорее всего, вас опередят Кокбурн-Монфоры. Впрочем, попробуйте.

— Хорошо.

— И про Чаббов не забудьте! — сказал Аллейн.

— Да. О господи. Если хотите.

— Только не переборщите. Сообщите им новость, и все.

— Да.

— Я буду дома примерно через четверть часа — это на случай, если я вам понадоблюсь. Если звонка от вас не будет, я сам, как только сумею освободиться, позвоню вам, — пообещал Аллейн.

Он связался с человеком, ведущим наблюдение, и услышал, что Санскрит после посещения квартирного агента вернулся в гончарню и больше не выходил. Мастерская закрыта, окна по-прежнему занавешены.

Минут пять спустя Аллейн, подъехав с Фоксом к своему тупичку, обнаружил его перекрытым, как и вчера, полицейским кордоном. На сей раз толпа собралась даже побольше, появилось также множество фоторепортеров, донимавших суперинтенданта Гибсона крикливыми жалобами на грубость констеблей. Поговорив с Гибсоном, Аллейн вошел в дом, провел Фокса в кабинет, а сам направился прямиком в студию жены. Она уже успела изрядно поработать над фоном.

— Трой, — сказал Аллейн, — когда он появится, мне нужно будет побеседовать с ним. Наедине. Не думаю, что это займет много времени, но, с другой стороны, не знаю, насколько наш разговор его расстроит.

— Вот черт, — коротко отозвалась Трой.

— Да, я знаю. Однако возникли осложнения. У меня нет выбора.

— Ладно, ничего не попишешь.

— Черт знает как неудобно все складывается, но такова ситуация.

— Не расстраивайся, я все понимаю. Слышишь? Он подъехал. Тебе лучше самому встретить его.

— Я скоро приду. И что гораздо важнее — надеюсь, он тоже.

— И я надеюсь. Удачи тебе.

— Аминь! Да будет по твоим словам, — сказал Аллейн.

Он вышел к дверям как раз вовремя, чтобы встретить Громобоя, сопровождаемого млинзи, который нес огромный букет красных роз и, к удивлению Аллейна, вел на поводке белую афганскую борзую в красном ошейнике. Громобой объяснил, что пес, похоже, совсем пал духом.

— Скучает по хозяину, — развел руками Громобой.

Он поздоровался с Аллейном с обычной жизнерадостностью, но затем, вглядевшись в его лицо, сказал:

— По-моему, что-то не так.

— Да, — подтвердил Аллейн. — Нам с вами нужно поговорить, сэр.

— Хорошо, Рори. Где?

— Вот сюда, пожалуйста.

Они вошли в кабинет. Увидев Фокса, к которому успел присоединиться Гибсон, Громобой остановился.

— Похоже, разговор предстоит далеко не частный.

— Речь пойдет о вопросе, касающемся полиции, и моих коллег в частности.

— Вот как? С добрым утром, джентльмены.

Он что-то сказал млинзи, тот передал ему розы, вышел вместе с собакой и прикрыл за собой дверь.

— Вы не присядете, сэр? — спросил Аллейн.

На сей раз Громобой не стал возражать против официального тона.

— Разумеется, — кивнул он и опустился в белое кресло. Парадный мундир, надетый для позирования, сидел на нем великолепно. Красные розы сообщали общей картине сюрреалистический оттенок. — Нельзя их куда-нибудь пристроить? — спросил Громобой.

Аллейн положил розы на стол.

— Это для Трой? — поинтересовался он. — Она будет в восторге.

— Итак, о чем мы станем говорить?

— О Санскрите. Не могли бы вы сказать мне, что находилось в конверте, который он принес в посольство сразу после полуночи? Конверт был адресован первому секретарю, однако несколько слов, написанных на нем, указывали, что он предназначается для вас.

— Ваши люди весьма ревностно выполняют свои обязанности, мистер Гибсон, — буркнул Громобой, на Гибсона, впрочем, не взглянув.

Гибсон кашлянул.

— По-видимому, специальный пропуск, несущий мою личную печать, для них не указ, — прибавил Громобой.

— Если бы не пропуск, — сказал Аллейн, — конверт, скорее всего, вскрыли бы. Надеюсь, вы сообщите нам о его содержимом. Поверьте, я не стал бы спрашивать, если бы не считал это очень важным.

Громобой, с той минуты, как он сел, не сводивший с Аллейна глаз, произнес:

— Конверт вскрыл мой секретарь.

— Но он сказал вам, что в нем находилось?

— Записка с просьбой. О некоторой услуге.

— О какой?

— Об услуге, связанной с возвращением этого человека в Нгомбвану. По-моему, я говорил вам, что он намеревается вновь обосноваться там.

— Не означает ли это, что он хочет уехать немедленно и просит как можно скорее предоставить ему въездные документы — визу, разрешение на въезд, все, что для этого требуется? То есть ускорить обычную процедуру, которая занимает, насколько я понимаю, не один день?

— Да, — подтвердил Громобой. — Именно так.

— Как вы полагаете, почему он сказал полицейским, что в конверте находятся фотографии, которые вы приказали доставить без промедления?

На секунду-другую лицо Громобоя приобрело сердитое выражение. Однако он все-таки ответил:

— Не имею ни малейшего представления. Это утверждение смехотворно. Ни о каких фотографиях я не распоряжался.

— Мистер Гибсон, — сказал Аллейн, — не могли бы вы с мистером Фоксом оставить нас наедине?

Оба с важным видом удалились, закрыв за собой дверь.

— Итак, Рори? — произнес Громобой.

— Он был твоим информатором, — проговорил Аллейн, — не правда ли? То есть одним из тех, кого мистер Гибсон столь неизящно, но верно именует стукачами?

3