Чернила и огонь

Марла, как обычно, несколько раз перебивала меня, делая замечания и задавая вопросы, отчего мой рассказ о встрече с Филипой Диченти затянулся. Пересказав ей этот диалог и услышав сомнения сестры, я пришла к выводу, что он был еще менее информативным, чем мне казалось.

– Сеньора Диченти узнала Хербста, – сообщила я, – но это на самом деле ничего не значит.

– Может быть, ничего, Грета. А может, и все.

– Не знаю, как это возможно.

– До того, как вы к ней поехали, у нас было трое подозреваемых в краже Библиотеки Еврейской общины. А теперь список можно сократить до одного человека.

– Не думаю, что нам стоит быть такими категоричными. Сеньора Диченти указала на Хербста, но этого недостаточно, чтобы быть на сто процентов уверенными, что это именно он.

– Но это все упрощает, сестренка. Теперь мы можем сосредоточиться на этом мужике и пойти по его следам, пока у нас не останется никаких сомнений в его причастности.

Для Марлы было странным проявлять такой энтузиазм, особенно в вопросе, который до последнего нашего разговора не вызывал у нее особенного интереса. Это заставило меня предположить, что было и еще что-то, о чем она мне не рассказывала.

– Ты нашла каталог Зонне?

– Этот каталог просто нереально найти, – ответила она. – Мне удалось лишь выяснить часть его содержимого. Но это тоже неплохо: в Библиотеке Еврейской общины Рима было около семи тысяч томов, сред них – двадцать шесть старинных рукописей, двенадцать инкунабул и куча текстов, напечатанных в Константинополе в XVI веке. – Она прервала разговор, чтобы зажечь сигарету. Думаю, она это сделала еще и для того, чтобы придать больший вес тому, что собиралась сказать дальше, словно хотела, чтобы я обратила на ее слова особое внимание. – А еще в ней хранилась четверть книг, напечатанных семейством Сончино. Знаешь таких?

– Сончино?

– Они были семьей еврейских книгопечатников родом из Германии, обосновавшейся в Италии в середине XV века. Одно из самых важных их изданий – Библия Сончино, напечатанная в 1488 году в трех томах. Она стала первой полной версией Библии на иврите, напечатанной на типографском станке с подвижными литерами.

Она замолчала, словно хотела дать мне возможность высказаться. Мне не составило труда догадаться, к чему она клонит и почему кажется такой довольной.

– И ты нашла эту Библию?

В ответ она произнесла какое-то расплывчатое «ага», а потом сделала глубокую затяжку, отчего в трубке раздался неприятный звук, настолько резкий, словно все происходило в нескольких сантиметрах от моего уха.

– Несколько месяцев назад один известный парижский библиофил похвастался на нескольких форумах, что наткнулся на все три тома Библии Сончино во время одной из своих недавних поездок. Его звали Марсель Дюбуа.

Она произнесла его фамилию как-то странно: «Дубуа», словно пытаясь изобразить парижский акцент, впрочем, вышло у нее довольно плохо и натужно. Я не могла не обратить на это внимания.

– А почему ты говоришь о нем в прошедшем времени?

Смех Марлы напомнил мне звук, который издает куча сухих веток, когда на них кто-нибудь топчется.

– Он умер несколько месяцев назад, Грета. Судя по всему, у него в библиотеке произошел пожар, и он погиб, пытаясь спасти самые ценные экземпляры.

Когда она упомянула этот пожар, я ощутила удушье, показавшееся мне реальным. Я вспомнила тот кошмар, реалистичный и мучительный, который снова начал мне сниться несколько ночей назад. Я представила себе жар, дым и ярость огня, пожиравшего тело этого бедного мужчины в наказание за то, что тот встал у него на пути. Пламя никого не щадит, какими бы благородными ни были его цели.

– По крайней мере, официальная версия – такая, – добавила она. – Но есть и другие теории.

Она произнесла эти слова загадочно и лаконично, словно была готова перейти к плохим новостям.

– И что же это за теории, позволь мне узнать?

– Некоторые утверждают, что у Дюбуа были серьезные проблемы с деньгами и он решил поджечь дом, чтобы получить страховку.

Я не была с ним знакома, но сомневаюсь, что это имеет хоть какое-то отношение к реальности. Ни одному из коллекционеров, которых я знаю, даже в голову не пришло бы поджечь собственную библиотеку, как бы сильно они ни нуждались. Страсть к коллекционированию – выше подобных ухищрений.

– По другим слухам, он очень часто пил. Скорее всего, когда начался пожар, он спал мертвецким сном, поэтому и не смог отреагировать и спастись.

– Ясно.

– И есть еще одна теория, сестренка, хотя на самом деле это даже не совсем теория. Скорее, ни на чем не основанные спекуляции, которые нельзя воспринимать слишком серьезно.

– Все равно расскажи.

– Говорят, что он стал жертвой ограбления. Вор проник к нему в дом, убил его и украл какой-то из самых примечательных экземпляров из его коллекции. А потом поджег библиотеку, чтобы замести следы, а заодно – чтобы никто не смог определить, каких именно книг не хватает.