Чернильное сердце

Мегги молчала. Стойкий оловянный солдатик в бумажном кораблике… Она вдруг вообразила: вот он стоит перед ней около корзинки с фруктами.

– Нет! – сказала Мегги. – Я ничего не буду вычитывать Каприкорну. Даже для пробы! Я же ему говорила! Скажи ему, что я пробовала, но ничего не вышло.

Глаза Дариуса светились сочувствием.

– Я бы с радостью, но Сорока… – Он поспешно зажал рот рукой. – Ой, простите, я имел в виду госпожу Мортолу. Ты будешь читать ей. Мне было велено лишь выбрать отрывок из книги.

Мегги представила себе птичьи глазки этой особы.

«А если нарочно прикусить себе язык?» – подумала она, вспомнив, как однажды нечаянно так сильно прикусила его, что он распух и они с Мо два дня объяснялись жестами. Она оглянулась на Фенолио.

– Сделай, что они велят, – сказал тот, чем очень удивил ее. – Согласись читать старухе, но с условием, что ты оставишь оловянного солдатика себе. Скажи, что тебе скучно и ты хочешь с ним поиграть. А еще скажи, что хочешь рисовать, и попроси бумагу и карандаши. Поняла? Важно, чтобы она согласилась на это, а там видно будет.

Мегги не понимала, зачем все это нужно, но спросить Фенолио не успела: дверь отворилась и в комнату вошла Сорока.

Увидев ее, Дариус так быстро вскочил, что столкнул со стола тарелку Мегги.

– Ох, прости, прости! – промямлил он, подбирая костлявыми пальцами осколки, и так поранил большой палец, что кровь закапала на деревянный пол.

– Вставай, недоумок! – в сердцах прикрикнула Мортола. – Ты показал ей книгу, которую она должна читать? – Дариус кивнул и уставился на порезанный палец. – Тогда пошел прочь! Ступай на кухню помогать служанкам щипать кур.

Дариус скривился от отвращения, но перечить не посмел и, бросив на Мегги сострадательный взгляд, молча поклонился и исчез за дверью.

Сорока посмотрела на Мегги и нетерпеливо сказала:

– Начинай, да читай как следует! С выражением!

Мегги придвинула к себе книгу.

– «…Солдатик полетел головой вниз с третьего этажа – только в ушах засвистело! Минута – и он уже стоял на мостовой кверху ногой: голова его в каске и ружье застряли между камнями мостовой»[14]. – Мегги вычитала оловянного солдатика.

Ей показалось, что он просто упал с потолка.

Сорока схватила его и стала разглядывать, потом сунула в карман кофты, связанной из грубой шерсти.

– Можно я возьму его себе? – робко спросила Мегги.

Сорока остановилась в дверях и посмотрела на девочку своими птичьими глазами.

– Зачем он вам? – запинаясь, сказала Мегги. – Я бы играла с ним, а то мне здесь скучно. Ну пожалуйста, оставьте его мне!

– Получишь его, если Каприкорн разрешит! – сказала Сорока и ушла.

– Бумага! – воскликнул Фенолио. – Ты забыла про бумагу и карандаш!

– Извини! – пробормотала Мегги.

Она не забыла про бумагу. Она просто не решилась обратиться к Сороке еще с одной просьбой. У нее и без того сердце колотилось так, что казалось, вот-вот выпрыгнет из груди.

– Ну что ж, тогда мне придется раздобыть их каким-нибудь другим способом, – сказал Фенолио. – Вот только каким?

Мегги подошла к окну и, прислонившись лбом к стеклу, стала смотреть, как служанки Каприкорна пололи и подвязывали помидоры.

«Интересно, что сказал бы Мо, если бы узнал, что я тоже так умею? – думала она. – “Кого ты вычитала, Мегги? – спросил бы он. – Бедняжку Динь-Динь и стойкого оловянного солдатика?”»

– Да, – пробормотала Мегги, рисуя пальцем на стекле невидимую букву «М». – Бедная фея, бедный оловянный солдатик, бедный Сажерук и… – Снова подумав о той женщине с темными волосами, она прошептала: – Реза… Тереза.

Это было имя ее матери.

Вздохнув, Мегги отвернулась от окна, но в последний момент краем глаза заметила, как с той стороны окна, с улицы, из-под карниза выглядывает пушистая мордочка. Мегги отпрянула. Разве крысы могут лазать по стенам домов? Но это была не крыса. У этого существа мордочка слишком курносая для крысы. Мегги снова прижалась лбом к стеклу.

Гвин!

Куница сидела на узком подоконнике и сонно смотрела на нее.

– Эврика! – услышала она голос Фенолио. – У меня идея! Бумагу нам раздобудет Баста.

Мегги очень медленно открыла окно, чтобы Гвин от испуга не упал вниз на булыжники, которыми был вымощен двор. Упади он с такой высоты, от него бы мокрого места не осталось. Мегги дрожащими пальцами погладила Гвина по спине, схватила его и быстро втащила в комнату. Зверек лишь лязгнул острыми зубками, не успев цапнуть ее за руку. Девочка осторожно посмотрела вниз – никто ничего не заметил: служанки Каприкорна, согнувшись до земли, в мокрых от пота платьях пололи грядки на палящем солнце.

Под ошейником Гвина была спрятана запылившаяся записка, которую кто-то привязал кусочком веревки, сложив много-много раз.

– Зачем ты открыла окно? На улице такая же жара, как и в комнате! Мы… – Фенолио, не договорив, застыл на месте и удивленно смотрел на зверька, сидевшего на плече Мегги.