Чернильное сердце

Мальчик послушался. Закутавшись в свитер, который ему дал Сажерук, он лег на бок и заснул, как младенец. Сажерук слушал его ровное дыхание и глядел в темноту. Уснуть он больше не мог.

Тайна Каприкорна

– Если бы меня посвятили в рыцари, – сказал Варт, мечтательно глядя на пламя, – я бы… попросил Бога, чтобы он мне одному послал все зло, которое есть на земле. Если бы я его победил, в мире больше не осталось бы зла, а если бы оно победило, страдал бы только я.

– Ты бы поступил очень опрометчиво, – сказал Мерлин. – Оно бы победило. И ты бы страдал.

Т. Х. Уайт. Король былого и грядущего

Когда Мегги и Фенолио вошли в церковь, то увидели Каприкорна в окружении дюжины подручных. Он сидел в черном как сажа кожаном кресле, которое накануне под присмотром Мортолы установили на алтаре. Сегодня костюм на нем был не красный, а для разнообразия бледно-желтый, как сочившийся сквозь окна утренний свет. Каприкорн рано послал за своими пленниками: холмы еще укутывал густой туман, а солнце всплывало над ним, как мяч над мутной водой.

– Клянусь всеми буквами алфавита! – прошептал Фенолио, когда они с Мегги в сопровождении Басты направились к алтарю. – Он выглядит точь-в-точь как я его себе представлял. «Бесцветный, как стакан молока» – кажется, так я описал Каприкорна.

Писатель ускорил шаг, как будто ему не терпелось посмотреть на свое создание, и оставил Мегги позади. Баста остановил старика, и тот не дошел до лестницы.

– Ты чего? – прошипел он. – Не так быстро. И не забудь поклониться, понял?

Презрительно посмотрев на Басту, Фенолио выпрямился во весь рост. Баста замахнулся, но Каприкорн чуть заметно покачал головой, и тот опустил руку, как ребенок, которому сделали замечание. Мортола стояла рядом с Каприкорном, сложив руки за спиной, словно крылья.

Глядя то на Мегги, то на черепашье лицо Фенолио, Каприкорн произнес:

– Баста, я до сих пор не могу понять, о чем ты думал, когда возвращался сюда без ее отца!

– Я же вам уже объяснял: его с ней не было, – обиженно проговорил Баста. – Я что, должен был сидеть и ждать у моря погоды? Он скоро сам сюда прибежит! Мы же все видели, как безумно он любит девчонку. Я готов поручиться своим ножом, что он явится не позднее завтрашнего дня.

– Ножом? Недавно ты его уже потерял, – язвительно заметила Мортола.

Баста от злости стиснул зубы.

– Да, Баста, что-то ты сдал! – заключил Каприкорн. – Вспыльчивость совсем затуманила твой рассудок. А теперь посмотрим, что ты мне привез.

Старик не сводил глаз с Каприкорна. Фенолио рассматривал его, как художник рассматривает картину, которую написал много лет назад. И, судя по выражению его лица, он был доволен тем, что видел. Мегги не заметила в глазах писателя ни тени страха – в них были только любопытство и довольство собой. Каприкорну взгляд старика не понравился. Он не привык, чтобы на него смотрели так бесстрашно.

– Баста рассказал мне о вас кое-что интересное, господин…

– Фенолио.

Мегги напряженно следила за реакцией Каприкорна: знает ли он, кто написал «Чернильное сердце»? Обращал ли он внимание на имя автора, которое написано над названием?

– Даже голос у него такой, каким я его себе представлял! – прошептал Фенолио Мегги.

Он напоминал ей ребенка, который с восторгом глядит на сидящего в клетке льва. С той только разницей, что Каприкорн не сидел в клетке. Одного его взгляда было достаточно, чтобы Баста локтем толкнул Фенолио в спину. От сильного удара у старика даже перехватило дыхание.

Пока Фенолио ртом ловил воздух, Каприкорн пояснил:

– Не люблю, когда в моем присутствии шепчутся. Итак, продолжим. Баста поделился со мной удивительной историей: вы якобы утверждаете, что написали некую книгу… Как, говорите, она называется?

– «Чернильное сердце», – ответил Фенолио, потирая спину. – Я так назвал книгу, потому что она о человеке, сердце которого черно от злости. Мне это название до сих пор кажется удачным.

Каприкорн поднял брови и улыбнулся:

– О, как это понимать? Может, как комплимент? Ведь вы говорите о моей истории.

– Нет, это – моя история. Ты в ней всего лишь персонаж.

Мегги заметила, как Баста вопросительно посмотрел на Каприкорна, но тот слегка покачал головой. Спину Фенолио на этот раз пощадили.

– Так-так, значит, ты не собираешься отказываться от своих вымыслов. – Каприкорн встал с кресла и медленно спустился по ступенькам.

Фенолио заговорщически улыбнулся Мегги.

Остановившись прямо перед писателем, Каприкорн железным тоном проговорил:

– Над чем ты смеешься? – Его голос резал слух, как нож Басты.