Черно-белое кино

Папа Женя суетливо полез за деньгами.

– Не надо! – одернула его Ирина и показала мальцу на пальцах, чтобы не приставал.

Она отвела папу Женю в сторону и что-то ему сказала. Папа Женя побледнел и заторопился домой. Я окликнул Макса:

– Познакомься с папой Женей!

– Спасибо… папа Женя, – сказал Макс. – За сало. Вечером позвонил папа Женя и срывающимся голосом попросил меня больше в тюрьму не ходить. Ирина сказала ему, что я в эйфории, я не адекватен, может, что-нибудь произойти непоправимое. А про глухонемого рассказала, что он изнасиловал второклассницу, испугался, что расскажет, и палкой выдавил ей глаза. Убежал, вернулся и на всякий случай перерезал ей горло.

– Не ходи больше в тюрьму, сынок.

С трубкой в руке я подошел к зеркалу: мне пятьдесят. Я лысый, знаменитый. Кто еще меня учить будет! Я сам всех могу научить!

– Хорошо, папа. Я подумаю.

Завещания отец не оставил. Я опасался склоки с сестрой из-за невеликого наследства: квартира, скарб, коллекция открыток, которую начала собирать еще прабабушка. Но раздора не вышло. В памятке на двери шифоньера значилось:

Носки парные, носки разрозненные – вторая полка.

Пальто зимнее перелицованное без воротника – в шкафу.

Пальто кожаное меховое Левино, соболья шапка – фанерный баул на антресолях. Письмо – под сорочками.

В письме: … Квартиру и открытки продать и поделить поровну. Чур, не жулить! Открытки желательно – в одни руки (так просила бабушка Саша). Левино меховое пальто – Максу, когда выйдет.