Черно-белое мышление. Почему мы стремимся к категоризации и как избежать ловушек бинарной логики

Вы только что прочитали стенограмму одной из встреч, свидетелем которой я стал в тот день. Эта ролевая игра была очень реалистичной. Как позже выяснилось, в игре была и доля правды: заключительные слова актера произносили подозреваемые в сотрудничестве с ИГИЛ в ходе реального интервью, проведенного спецслужбами. Их отобрали специально из-за рамок, что устанавливал говорящий: он предлагал не только точку зрения, отличную от той, что принимают стойкие представители сил безопасности Великобритании, но и обращался к молодым, разочарованным британским мусульманам, чьи суждения об обществе и изобилии в нем предполагаемых недостатков радикализаторы пытаются укрепить.

Обратите внимание на ударение на слове «наш». И как это слово сочетается сначала с «Богом», затем с «воинами», а затем со словом «хорошее». Теперь посмотрите, как слово «ваш» сочетается с «плохим». Эта взрывоопасная конфигурация из черной и белой рамок, сочетающая в себе темы борьбы, моральной добродетели, чувства товарищества и солидарности, чрезвычайно психоактивна. Она тщательно рассчитана и тщательно откалибрована для максимального убедительного эффекта, и ее регулярно используют не только политические экстремисты и религиозные фанатики, но и ключевые специалисты в любых сферах влияния: в СМИ, рекламе, при продвижении законов.

А еще похожие черно-белые рамки используют дети.

Однажды на Рождество, пару лет назад, я обедал в гостях у друга. За столом сидел его десятилетний сын Джош, и он воспользовался возможностью официально объявить о своем предстоящем новогоднем решении. Он собирался отрастить волосы. Мама была не в восторге и решила выразить недовольство.

– Я не думаю, что тебе это нужно, – сказала она. – У тебя и так прекрасные волосы. Короткие и аккуратные.

Это заявление не произвело впечатление на Джоша.

– Мама Спенсера разрешила ему отрастить волосы, – возразил он. – Когда мы были на днях с ней в машине, она сказала отцу Спенсера, что заставлять его подстригать волосы, когда он не хочет этого, это все равно что применять насилие.

За столом стало тихо. Позже выяснилось, что мать Спенсера была ведущим юристом-правозащитником, но в тот момент я даже не задумался об убеждающей атаке Джоша. Дети часто манипулируют окружающими, и мы все это знаем.

Но на следующее утро, за завтраком, я открыл газету и прочитал статью о голосовании во Франции за запрет никаба – вуали, которую носят некоторые мусульманки. В статье в основном говорили о трех основных темах, которые волнуют французов: о безопасности, сохранении ценностей и, конечно же, о притеснении женщин. Бей или беги, мы или они, правильное или неправильное.

Журналистка знала, как вызвать реакцию, на какие кнопки нужно нажать, чтобы вызвать общество на дискуссию. Но потом я вспомнил вчерашний ужин. Разве Джош не нажимал на те же экзистенциальные кнопки, пока жевал брокколи? Зачем ему было вовлекать мать Спенсера, если, конечно, он не хотел, чтобы его собственная мать почувствовала себя неуверенно (бей или беги)? Или он хотел повлиять на мать, рассказав о мнении женщины, к которой она давно прислушивалась (мы или они)? А разве слова про применение насилия – это не обращение к моральным ценностям (правильное или неправильное)?

Конечно, это могло быть просто совпадением. Но журналистка и Джош воспользовались одним и тем же набором рамок, чтобы убедить собеседника в собственной правоте. Но что, если универсальные суперрамки, позволяющие убеждать, действително существуют? Что, если в мире действительно есть золотая конфигурация категорий согласия, в которые можно поместить свои аргументы, апелляции и просьбы, которые высветили те три психологических принципа определенности, закрытости и собственной выгоды, которые мы ранее определили как ключевые эволюционные краеугольные камни социального влияния?

Мы столкнулись с понятием оптимальной категоризации в седьмой главе, когда говорили о цветовом пространстве, о границах между красным и оранжевым и о том, что наш мозг воспринимает лишь горстку основных цветов. Что, если спектр влияния состоит всего из трех основных оттенков?

Давайте рассмотрим риторику Дональда Трампа. В ходе своей успешной избирательной кампании в США в 2016 году какую именно Америку Трамп пообещал «снова сделать великой»? Америку, охваченную чувством гнева и страха. Опасениями, что американские ценности несправедливо подрывают те, кого в то время Трамп считал подходящей мишенью. Мусульмане. Мигранты. Мексиканцы. Приверженцы «политкорректности». Чтобы Америка снова стала «великой», заявил Трамп, этих людей необходимо исключить из общества любыми возможными средствами. Нужно построить стены. Запретить иммиграцию. Изменить законодательство.

Совсем недавно, в пандемию COVID-19, Трамп назвал этот вирус «иностранным», стал восхвалять свое решение закрыть перелеты между США и Китаем, обвинял Евросоюз в том, что там не приняли нужных мер предосторожности. Бей или беги, мы или они, правильное или неправильное. Это все те же рамки.