Черное дерево

– Старик? Иса–бен–Иса… Он знает про жемчуг больше любого человека в мире… Может с одного взгляда оценить пятьсот жемчужин, и если среди них имеется хотя бы одна фальшивая, то он сразу же заметит ее… Пост главного аукциониста предается по наследству, от отца к сыну, но никто не имеет права занять его, если не работал с жемчугом не менее сорока лет под началом опытного учителя.

– Разве так сложно оценить жемчуг и найти фальшивую жемчужину?

– Еще сложнее, чем различить новорожденных цыплят. Иса–бен–Иса не только может распознать фальшивую жемчужину среди сотен других, но сказать выловлена жемчужина или выращена искусственно, и где…

– Пять тысяч триста…

– Пять тысяч двести…

– Ха!!!

– И никто не сомневается в его оценке?

– А Иса и есть сама оценка. Кто сомневается в Иса–бен–Иса, должен перестать заниматься торговлей жемчугом…

– Четыре тысячи…

– Три тысячи девятьсот…

– Три тысячи восемьсот…

– Вон он!

Давид с трудом сдержался, чтобы его голос не прозвучал на весь зал. Малик схватил его за руку, чтобы он не сорвался с места и не кинулся к суданцу в белом балахоне, стоящему у колоны и внимательно слушающему то, что говорит старик–аукционист и, не отрываясь, смотрящему на жемчужину в его пальцах.

– Тихо! Успокойся… – шептал Алек. – Успокойся, пожалуйста!

– Но, это он! Я уверен, что это он!

– Мы не можем схватить его здесь! Нужно подождать…

И то было длительное ожидание, бесконечное, под выкрики аукциониста, нараспев оглашающего цену, под шуршание купюр и постукивание жемчуга.

Сулейман Р.Ораб купил платок стоимостью почти четыре тысяч фунтов, положил его в карман, нашел свободный стул, сел и заснул, прислонившись головой к колоне. И он был не один такой. Многие, кто купил нужный товар, устроились, где смогли, и беззаботно храпели.

– Что тут происходит? Почему все они ложатся спать здесь?

– Ждут утра… Никто не осмеливается выйти в этот час на улицу с целым состоянием в кармане. Среди тех, кто наблюдает за торгами полно воров и теперь они знают у кого имеются денежки или жемчуг… Уйти сейчас – значит рисковать жизнью.

И они также ждали. Как и прочие. Час за часом. Спали по очереди, положив голову на стол, вздрагивали и просыпались от неожиданного толчка, зевали, потягивались, поглядывая все время в сторону, где на стуле уснул Сулейман, пока, наконец, носатый индус не распахнул двери и все увидели, что небо посветлело, сделалось серо–голубым – наступало новое утро, и в душный зал проник запах моря и мокрого песка.

Все немедленно зашевелились, послышались зевки, сонные голоса, шутки, заскрипели по полу отодвигаемые столы и стулья, все встали и направились к выходу.

Пустынный в этот ранний час пляж вдруг заполнился людьми, они разделились на группы и побрели в сторону города, видневшегося вдали.

Они шли за Сулейманом, держались на почтительном расстоянии, чтобы не привлекать не нужного внимания, но чтобы не потерять его из виду. С негром, приведшим их на аукцион, расплатились, и он тут же исчез куда–то.

Когда достигли первых домов, группы людей начали редеть, торговцы разбредались по окрестным улочкам и Сулейман остался один, он шел, уверенно ориентируясь в лабиринте узких улиц, и в конце концов вышел на угол площади, названной в честь Генерала Гордона, и скрылся в подъезде маленького, неприметного отеля.

– И что будем делать теперь?

– Думаю, что только я смогу пройти внутрь, не вызывая подозрений… – сказал Малик. – Ждите меня дома, – обернувшись к Алеку, попросил. – Мне нужен твой револьвер.

Англичанин, не проронив ни слова, вынул револьвер из кармана и вложил его в руку туарега.

– Помни, он нужен нам живым… Только он знает, кто купил Надию.

Туарег кивнул головой, спрятал оружие и пружинистым, волчьим шагом пересек площадь. Войдя внутрь, разбудил хозяина «отеля», что спал здесь же под столом и, показав купюру в один фунт, спросил:

– Мне нужна комната. Провел всю ночь на аукционе и умираю от желания наконец выспаться.

Негр взял купюру и передал ему большой ключ.

– Седьмой, – указал он. – Это через двор, в конце… Удалось приобрести что–то?

– Ничего! Некий Сулейман опередил меня… Сорок жемчужин из Бахрейна – ценнейший товар!

– Я видел их! – засмеялся хозяин «отеля», обнажив ряд белоснежных зубов. – Сулейман показал мне… Он живет здесь, в четвертом номере… Очень хитрый и ловкий торговец, – ухмыльнулся он. – Всегда был таким, – но тут выражение лица у него изменилось, и с сомнением в голосе он спросил:

– Ты, случайно, не пришел сюда, чтобы ограбить его? Сулейман – старый клиент и очень опасный. Всегда ходит вооруженный.

– У меня что, физиономия вора?

Негр внимательно взглянул на него и неопределенно передернул плечами.

Полез обратно к себе под стол, а Малик пошел к своему номеру в глубине двора.

Стоя на пороге, поискал взглядом дверь в комнату Сулеймана, мысленно прикинул что да как, заперся изнутри, достал свою гумию и острием просверлил в деревянной двери крохотное отверстие. Прошел в комнату, принес стул, поставил перед дверью, сел и начал следить за номером четыре.

Постучали в дверь.