Черное облако

– Это ужасно досадно. Я думал, что мы разобрались с перебоями в связи. А в чем заключается странность?

– В том, что мы, похоже, постоянно балансируем на грани: иногда сообщения доходят, а иногда – нет, как будто ионизация то усиливается, то ослабевает.

– Барнетт считает, что это связано с электрическими разрядами. Разве они не способны вызвать подобные колебания?

– Паркинсон, да вы сами стали почти ученым, – рассмеялся Кингсли. – Но все не так просто, – продолжил он. – Колебания возможны, однако не такие, с которыми имеем дело мы. Разве вы не видите, как все это странно?

– Нет, честно говоря, не вижу.

– Я говорю о сообщениях из США и Китая. Они оба так и не дошли до нас. Похоже, это доказывает, что мы осуществляем передачу на границе допустимого. Благодаря колебаниям все же удается отправлять сообщения, но получается это не всегда. Один раз такое еще можно списать на случайность, но примечательно, что это произошло дважды.

– Возможно, Крис, мы чего-то не учли? – Лестер пожевал мундштук своей трубки, а затем взмахнул ею. – Если возникают электрические разряды, значит, колебания должны быть довольно быстрыми. Оба сообщения, из США и из Китая длинные больше трех минут. Возможно, колебания длятся около трех минут. Тогда ясно, почему мы получаем короткие сообщения целиком, как те из Бразилии или Ирландии, а длинные обрываются.

– Оригинально, Гарри, но слабо в это верится. Я посмотрел запись сигнала, который вы получили из США. Он достаточно стабильный до того момента, пока не исчезает. Не похоже, что там имели место сильные колебания, иначе сигнал начал бы прерываться прежде, чем исчезнуть. К тому же, если колебания происходят каждые три минуты, почему мы не получаем намного больше сообщений или хотя бы их обрывки? Я думаю, что ваша теория несостоятельна.

Лестер снова принялся жевать свою трубку.

– Похоже, что так. Все это чертовски странно.

– И что вы предлагаете делать? – спросил Паркинсон.

– Было бы неплохо, Паркинсон, если бы вы связались с Лондоном и попросили их отправить в Вашингтон телеграмму с просьбой в начале каждого часа пересылать сообщения по пять минут каждое. Тогда мы поймем, какие сообщения до нас не доходят, а какие мы получаем. Можете также сообщить об этой ситуации правительствам других стран.

Следующие три дня никаких сообщений больше не приходило. Было ли это связано с замиранием радиосигналов или просто никто не отправлял никаких посланий, так и осталось неизвестным. Положение дел оказалось не из лучших, поэтому ученые решили изменить план действий. Как сказал Марлоу Паркинсону:

– Мы собираемся хорошенько во всем разобраться, а не полагаться на случайные передачи.

– Как вы намереваетесь это сделать?

– Направим все наши антенны вверх, а не в сторону горизонта. Затем используем наши приемники, чтобы разобраться с этой необычной ионизацией. Скажем так, будем улавливать отголоски наших собственных сигналов.

Наступившие за этим два дня радиоастрономы занимались установкой антенн. Уже ближе к вечеру 9 декабря все работы были завершены. В лаборатории собралась целая толпа, всем не терпелось посмотреть на результат.

– Ладно, приступим, – сказал кто-то.

– Какую длину волны возьмем для начала?

– Лучше попробуем один метр, – предложил Барнетт. – Если Кингсли прав и двадцать пять сантиметров – это пограничная длина для передачи сигнала, а также наши предположения насчет затухания сигнала верны, то именно такая волна является критической для вертикального распространения.

Включили метровый радиопередатчик.

– Волна проходит, – заметил Барнетт.

– Откуда вы узнали? – спросил Паркинсон.

– Обратно возвращается только очень слабый сигнал, – ответил Марлоу. – Вы можете видеть это на экране. Большая часть энергии поглощается или проникает сквозь атмосферу в космос.

Ближайшие полчаса прошли в наблюдениях за данными электронного оборудования и обсуждением технических деталей. Затем всех охватило радостное оживление.

– Сигнал набирает силу!

– Смотрите! – воскликнула Марлоу. – Он стремительно набирает силу.

Обратный сигнал продолжал усиливаться в течение примерно десяти минут.

– Он достиг предела. Я бы сказал, что мы получили полное его отражение, – сказал Лестер. – Похоже, вы были правы, Крис. Мы находимся в районе критической частоты. Отраженные сигналы поступали с высоты чуть менее пятидесяти миль. Именно оттуда, откуда мы и рассчитывали их получить. Ионизация, вероятно, превышает норму в сотню или даже тысячу раз.

Следующие полчаса ученые провели за измерениями.

– Давайте посмотрим, какой там результат на десяти сантиметрах, – предложил Марлоу.

Нажали на переключатели.

– Мы сейчас на десяти сантиметрах. Сигнал проходит свободно, как, разумеется, и должно быть, – объявил Барнетт.

– От этого наукообразия меня уже тошнит, – сказала Энн Халси. – Пойду приготовлю чай. Крис, вы не поможете мне, если, конечно, в состоянии расстаться со своими измерительными приборами хотя бы на пару минут?

Некоторое время спустя, пока они пили чай и говорили на общие темы, Лестер удивленно воскликнул:

– Боже правый! Вы только посмотрите!

– Быть не может!