Черное перо серой вороны

Действительно, вчера они с журналистом Валерой здорово таки поднабрались. Черт его знает, с чего бы это он так потерял над собой контроль? Просто удивительно. Хотя чему тут удивляться! Работаешь как вол, не зная ни выходных, ни проходных, все время на виду, все время надо держать себя в узде, быть со всеми ровным, улыбаться, когда хочется орать и материться, когда знаешь, что не ты являешься хозяином в городе, что надо пресмыкаться не только перед Осевкиным, но даже перед своими подчиненными, которые тоже знают, что ты, собственно говоря, ничто и никто, и каждый норовит тебя лягнуть исподтишка и облапошить. Да и жена тоже пила вместе с ними, только не водку, а эту… как ее?.. — в общем, какую-то дрянь. И так накачалась, что ее пришлось чуть ли ни уносить на руках в ее спальню. А они с Валерой остались. И продолжили.

Очень, между прочим, толковый малый. Вот бы его на место Угорского в районную газету. Он бы и местное телевидение потянул, и радио, и все остальное. Потому что чувствуется размах и широта взглядов на действительность. С таким человеком поговорить — бальзам на тоскующую душу. Главное, он к тебе со всем своим уважением и пониманием твоих необъятных задач… в духе, так сказать, времени и нанотехнологий.

— Нам бы в Угорск привлечь капиталы из-за границы, — делился своими мечтами с Валерой Чебаков, налегая на стол жирной грудью. — Представь себе завод по сборке современных машин. Или, скажем, приборов для медицины. А то у нас в больнице рентгеновский аппарат времен Никиты Хрущева, а больше ничего нету для проведения лечения на уровне генной инженерии. Нонсенс! А Осевкин денег на это не дает. Ему что? Ему лишь бы хапать и хапать. Известное дело. Только это, Валерочка, строго между нами, — понижал голос до шепота Чебаков и грозился коротким пальцем. — А то у нас запросто: был человек — и нету… Хах-ха-хах! — зашелся он в испуганном смехе, понимая, что наговорил лишку. Но тут же, после еще одной рюмки, забыв обо всем, снова пускался в рассуждения, уверенный, что журналист все это изложит в своей статье, и тогда непременно где-то там, на самом верху, заметят и обратят внимание не только на маленький город Угорск, но и на его главу. Ведь вот же какая-то там баба написала президенту, и он ей сразу — бац! — и будьте здоровы: все ее желания исполнились, как по щучьему велению. Чем же он, Чебаков, хуже? Ничем. И даже во много раз лучше, потому что хочет не только для себя, но и для общества. Опять же, есть установка на развитие бизнеса в малых городах, из которых и состоит большая часть России. И Валера это тоже понимает. А если бы заводик по производству чего-нибудь современного, то от Осевкина можно было бы избавиться, и тогда бы…

— А вы не пробовали подать заявку? — перебил Валера сладкие мечтания Андрея Сергеевича, заедая водку красной икрой, и даже чайной ложкой, будто эта икра для Чебакова ничего не стоит. А она очень даже стоит, но не станешь же попрекать человека, от которого ожидаешь положительных результатов.

— Нет, не пробовал, — признался Андрей Сергеевич. — Понимаете, текучка? Текучка — это, я вам скажу, такая штучка, — хе-хе! — что маму родную забудешь. Но самое главное — люди. Для этих проектов нужны умные и знающие люди. А где их взять? То-то и оно. Все умные разбегаются по заграницам, остаются одни дураки и жулики. А с дурака, да еще и жулика в придачу, какой спрос? Никакого. Вот и мучаешься, во все приходится входить самому и всех контролировать, иначе никакого дела не будет. Давеча пошел на станцию… И станция-то у нас всего четыре колеи, а порядку никакого. На путях пустые бутылки, банки из-под пива, пакеты — чего только не валяется! А станция — это, я вам скажу, главные ворота города, по ней проезжающие и приезжающие судят о нашем житье-бытье. А тут всякие кучи мусора! В эту кучу сунет кто-нибудь бомбу — и не заметишь. А рванет так, что все сразу забегают. Толкуешь им, толкуешь, а им хоть бы хрен по деревне. Тяжелый народ, скажу я вам, Валерий… Все никак не запомню вашего отчества…

— Да бог с ним, с отчеством, — отмахнулся Валера, тоже порядочно захмелевший, но еще контролирующий, так сказать, ситуацию, что для журналиста очень важно. — Вы мне вот что скажите, Андрей Сергеевич: вот у вас Осевкин… Он как?

— В каком смысле? — насторожился Чебаков, пряча глаза за толстые мешки, нависающие над ними и подпирающие их снизу, так что в узких щелках можно было разглядеть разве что снующие туда-сюда темные зрачки.

— Ну, в смысле отношений с трудовым коллективом, — стал разъяснять Валера. — В том смысле, как он решает социальные и политические проблемы на уровне своего Комбината. И, разумеется, города… Интересно, знаете ли… Тем более что проблема эта, как известно, глобальная, не в одном Угорске обозначена.