Черное сердце

Находится немало желающих поставить на личность этого загадочного парня. К Сэму, конечно, с такими ставками никто не суется. Он бродит по Веллингфорду с совершенно диким видом. Поэтому приходят ко мне, но я, к счастью, вышел из дела.

К пятнице все настолько плохо, что я тащу Сэма к себе. «Бенц» оставляю на школьной парковке, и мы едем в наш старый дом на переделанном катафалке, работающем на растительном масле. Около дома припаркована другая машина. Меня решил навестить дед.

Глава шестая

Захожу через парадную дверь – она не заперта. Сэм плетется следом. В кухне шумит посудомойка. Дедушка режет картошку и лук. Перчатки снял, так что хорошо видны почерневшие культи, оставшиеся от пальцев. Всего четыре – четыре убийства. Дедушка – мастер смерти. И одно из этих убийств спасло мне жизнь.

– Сэм Ю? – поглядев на нас, уточняет дед. – Сосед по комнате.

Сэм кивает.

– Ты прикатил аж из самого Карни, – удивляюсь я. – Ужин готовишь. Что стряслось-то? Как ты вообще узнал, что я на выходные сюда приеду?

– А я и не знал. С тобой мамаша твоя связывалась?

Молчу.

Дедушка хмыкает.

– Так я и думал. Не суйся в ее дерьмо, – он кивает на Сэма: – Пацан умеет хранить тайны?

– Ну, почти все мои ему известны.

– Почти? – уголок рта у Сэма самую малость приподнимается. Это уже немного похоже на улыбку, которую я много дней на его лице не видел.

– Тогда послушайте оба. Кассель, я знаю, она твоя мать, но ты ничего для нее не можешь сделать. Шандра сама в это вляпалась. Понял?

Я молча киваю.

– Вот только не надо убеждать меня с пеной у рта, что будешь пай-мальчиком.

– Да ничего такого я делать не собирался. Просто поищу для нее кое-что, – объясняю я, оглянувшись на Сэма.

– Кое-что, что она украла, – уточняет дедушка.

– Твоя мама что-то украла у губернатора Пэттона? – изумляется сосед.

– Если бы этот идиот был нашей главной проблемой, – дедушка снова принимается резать картошку. – Идите посидите пока. Я поджарю стейки. Тут на троих хватит.

Качая головой, иду в гостиную и бросаю рюкзак рядом с диваном. Следом подтягивается Сэм.

– Что происходит? О ком говорил твой дедушка?

– Мама украла кое-что, а потом хотела продать бывшему владельцу подделку, – а как еще объяснить? Если рассказывать подробно, получится совсем черт знает что. Сэм, конечно, понимает, что отец Лилы – криминальный авторитет, но вряд ли осознает, что тот вполне способен на убийство. – Теперь владелец хочет получить оригинал, а мама не помнит, куда его дела.

– Ну по крайней мере, она цела. Прячется, но цела.

– Ага, – хотел бы я сам в это верить.

С кухни долетает запах жареного лука, аж слюнки текут.

– Ну у тебя и семейка – все сплошь крутые ребята. Крутизна – ваш девиз.

– Моя семейка – все сплошь умалишенные, слабоумие – наш девиз, – смеюсь я. – Вот дедушка еще ничего. Сегодня вечером можем делать все, что пожелаешь. Можно тайком пробраться в стрип-клуб. Посмотреть фильмы для взрослых. Разыграть по телефону девчонок из школы. Укатить в Атлантик-Сити и просадить там все деньги за игрой в джин-рамми[2]. Только скажи.

– А в Атлантик-Сити действительно играют в джин-рамми?

– Наверно, нет. Но готов поспорить, мы легко отыщем развеселых старичков, которые охотно сядут за карточный стол, чтобы ободрать тебя, как липку.

– Я хочу напиться, очень сильно напиться, – тоскливо признается Сэм. – Так напиться, чтобы забыть не только сегодняшний день, но последние полгода.

Мне невольно вспоминаются Баррон и его магия. Интересно, сколько прямо сейчас выложил бы Сэм, чтобы избавиться от воспоминаний? Забыть Данику. Забыть, что любил ее. Или заставить ее забыть, что разлюбила.

Филип, например, просил Баррона стирать воспоминания своей жены Моры, и она забывала, что собирается от него уйти. Но только ничего не вышло. Филип и Мора просто снова ссорились, и она опять начинала его ненавидеть точно так же, как и раньше. И так по кругу. Пока в конце концов не выстрелила ему в грудь.

– Кассель? – Сэм трясет меня за плечо. – Ты еще тут?

– Извини. Напиться. Хорошо. Дай-ка посмотрю, что у нас там с выпивкой.

Сколько себя помню, в столовой всегда стоял специальный шкафчик для алкоголя. Кажется, в последний раз его открывали еще до гибели отца, до того, как мама попала в тюрьму. Перед ним столько всего было навалено – так просто и не залезешь. В глубине вижу несколько винных бутылок, еще что-то – этикетка незнакомая, а внутри коричневая жидкость. Впереди несколько бутылок поновее. Горлышки все в пыли. Выставляю добычу на обеденный стол и громко спрашиваю Сэма:

– Что такое арманьяк?

– Такое модное бренди, – отвечает из кухни дедушка и просовывает голову в дверь: – А это еще что?

– Мамина выпивка.

Дедушка берет одну бутылку с вином и внимательно рассматривает этикетку. Переворачивает бутылку вверх ногами.

– Осадка много. Либо это лучшее вино, которое вам только доводилось пробовать, либо уксус.

Итого: у нас три бутылки вина (вполне возможно, скисшего), арманьяк, почти полная бутылка виски, бутылка бренди, внутри которой плавает бледно-желтая груша, и еще ярко-красный кампари, который пахнет, как сироп от кашля.