Черное солнце

Это была маленькая, но все же победа. Воодушевившись, мы решили, так сказать, наудачу проверить металлодетектором противоположный берег реки. И возле одной из опор моста, среди бесчисленной россыпи ржавых гильз от «трехлинейки», совершенно неожиданно отыскали слегка потемневший от времени серебряный кругляшок-полтинник 1924 года выпуска. Конечно, это могли быть так называемые солдатские потери, но… Все это считалось уже не просто теоретическим предположением, основанным на логике и карте местности! Это были уже настоящие полновесные факты, подтверждающие, что мы на верном пути. Глядя на по-детски счастливое лицо своего напарника, я все отчетливее начинала понимать, что до окончательного завершения дела нам еще очень далеко. Но я даже не предполагала тогда насколько…

Проскочив по проселочной дороге еще несколько километров, мы въехали в Гусевку. Вернее, самой деревни уже давно не было и в помине. А те несколько покосившихся и почерневших от времени, крытых полусгнившей дранкой бревенчатых строений непонятного назначения с провалившимися крышами назвать можно было скорее развалинами какого-то затерянного в лесах хутора, нежели деревней. Сильно разросшаяся бузина и непроходимые дебри малины в человеческий рост вплотную обступили еле угадывающуюся среди исполинских листьев подорожника дорогу. Поверх всего этого буйства дикой природы то там, то сям виднелись наполовину разрушенные печальные остовы печных труб, покрытые толстым слоем жирной сажи. А одичавшие яблони грустно покачивались между ними на ветру, издавая при этом поистине кладбищенские стоны. Вот такая картинка встретила нас на втором этапе нашего трудного пути. Мы в растерянности остановились посреди дороги, не представляя даже примерно, с чего начать. Пришлось начать по старинке, как говаривали еще наши предки, – от печки.

При ближайшем изучении окрестностей стало понятно: не так давно эта старая деревня стала объектом варварского разграбления со стороны так называемых «черных копателей». Немногие чудом уцелевшие под натиском времени стены зияли свежепробитыми дырами с торчащими во все стороны кусками дранки. Печи были лишены изрядных фрагментов кладки, фундаменты везде грубо разворочены. Кое-где, правда, сохранились небольшие элементы дивной красоты печных изразцов явно старинной, еще дореволюционной работы. Повсюду в бесчисленном количестве были разбросаны старые чугунки с облупившейся эмалью и без, груды битого стекла блестели в зарослях крапивы, точно копи царя Соломона. Вволю набродившись посреди всего этого строительного мусора и уже не чуя под собой ног, мы наконец выбрались на обочину дороги и в полном отчаянии завалились в траву.

– Найти в этом хаосе что-либо определенное можно только чудом, – вздохнул Суходольский и в сердцах пнул изрядный ком земли, случайно подвернувшийся ему под ногу. Ком подлетел в воздух, мягко шлепнулся на дорогу и покатился под уклон, оставляя за собой дорожку из каких-то блестящих предметов. Мы подскочили как ужаленные и бросились следом. На песке, отливая на солнце серебром, как ни в чем не бывало мирно лежали три монеты.

– Вот тебе и чудо, – приговаривала я, с усердием стирая глину с серебряных рублевых монет 1924 года выпуска. – Суходольский, свяжись с генералом. Доложи обстановку. Заодно узнай, как там себя ведут наши немцы. Не собираются ли на экскурсию в Смоленск?

Но не успел Мишка взять из машины спутниковый телефон, как раздался зуммер вызова.

Несколько минут мой напарник слушал с вытянутым, как, во всяком случае, показалось мне, лицом. Потом буркнул что-то вроде «есть», точнее я не расслышала, занятая заменой аккумуляторов в металлодетекторе, и отключился.

– Наташка, есть новости. Наши немцы сегодня примерно в 16.00 внезапно оторвались от наружного наблюдения. На данный момент их местонахождение неизвестно и устанавливается. Кроме того, пришел ответ на наш запрос в ГИБДД. Так вот: автоматизированная система видеонаблюдения ГИБДД «РАПИРА», расположенная на Минском шоссе в трех километрах от Дорогобужской развязки, зафиксировала машину наших гостей дважды, в 09.23 и в 12.15 часов тридцатого июля сего года.

– Значит, так. Насколько я помню, в Дорогобужском управлении внутренних дел мы были где-то в районе тринадцати часов. Помнишь, их начальства на месте не оказалось? Их еще всех дернули на какой-то выезд. Поэтому мы с тобой прибыли к особняку Шварца не раньше четырнадцати. А по заключению экспертизы, смерть господина Шварца наступила между десятью и одиннадцатью часами дня. Получается, что камера зафиксировала машину немцев примерно за полчаса до того, как произошло убийство. Значит, визит ему нанесли все-таки они. Непонятно только, что они делали в доме покойника еще около часа. От развязки с камерой до дома Шварца езды всего минут пятнадцать, от силы двадцать. А признаков тщательного обыска на месте не было. Значит, потерпевшему задали всего один или два вопроса, быстро получили ответ и, скорее всего, забрав что-то, убрали как ненужного свидетеля.