Черное солнце

Если кто думает, что море Лаптевых сродни Средиземному или хотя бы Черному, тот ошибается, и очень сильно. И то и другое море значительно теплее, причем в любое время года. Уж в этом вопросе, я думаю, со мной согласится абсолютное большинство. Всех остальных упрямцев, имеющих диаметрально противоположное мнение, приглашаю, не откладывая в долгий ящик, посетить этот далекий уголок нашей необъятной Родины. И самим насладиться приключением. Не из зимы в лето, как принято под Новый год у наших соотечественников, толпами осаждающих чартерные рейсы в жаркие страны. А наоборот – из знойного московского лета вдруг перенестись в этот суровый край вечной мерзлоты. Ощущение, должна я вам сказать, не из приятных, к тому же для меня еще из разряда неожиданных. Только в силу крайней служебной необходимости мне пришлось совершить это изнурительное для моего молодого девичьего организма путешествие. Еще находясь в воздухе и с тоской глядя на бесконечную тундру, медленно проплывающую под крылом самолета, я в мельчайших подробностях вспоминала наш разговор с генералом две недели назад:

…Тогда, хмурые и мрачные, ровно в назначенное время мы вошли в кабинет генерала Тарасова. Излишне, наверное, говорить, что после столь неожиданного поворота событий мы зарулили в первый попавшийся по дороге приличный кабак. Где благополучно надрались с Суходольским как черти, угомонившись только под утро. Поэтому по прибытии в Управление Михаил, верный своей неизменной привычке, расположился подальше от начальства, которое могло без труда уловить специфический запах. Да, им прямо-таки благоухал наш несостоявшийся полковник! Кроме того, мой друг в такие грустные и тяжелые моменты своей жизни предпочитал выпить бутылочку холодного «Боржоми», парочка которых всегда стояла на столике в углу кабинета начальника. Мне же было так плохо, что я, наплевав на то, пахнет от меня или нет, уселась напротив генерала. Тот чуть заметно потянул носом и, укоризненно покачав головой, спросил:

– Отрывались всю ночь? – И, не дождавшись ответа, продолжил: – Напрасно, сегодня нам предстоит много работы. Ну да ладно, у вас организмы молодые, выдюжите как-нибудь. Соображения, версии есть? Хотя не буду напрягать ваши и так замороченные головы. – Генерал тяжело вздохнул и продолжил: —Эксперты по моему распоряжению закончили повторное изучение рукописи с пометками Геринга и Шварца. И кое-что еще накопали интересного. – Тарасов протянул нам по тоненькой папочке. – Вот, ознакомьтесь. А то, я вижу, работы пока все равно полноценной не получится. Вечером, часиков этак в пять, жду вас снова здесь, бодрых и находчивых. Разрешаю в лечебных целях хлопнуть грамм по сто коньяка. Но не больше. Свободны.

– Ну и куда поедем? – спросил Мишка, хитро глядя на меня, когда мы неторопливо расселись в Мишкином «Лендровере», в котором мгновенно запотели все стекла.

– Давай пока вперед, как увидишь какой-нибудь приличный кабак, тормозни. А то голова гудит что твой колокол.

Уютно расположившись в темном подвальчике полупустого по причине раннего времени суток бара, заказали графинчик коньяка и лимон. Потом мы дернули по стопарику. И пока Суходольский по телефону долго и нудно оправдывался перед своей очередной пассией за вчерашний загул, я попыталась собрать мозги в кучу и сосредоточилась на изучении материалов экспертизы.

Первое, за что мой затуманенный взгляд не замедлил зацепиться, – отмеченная в первом заключении экспертов комбинация букв и цифр, а именно – U-3547, была признана не поддающейся точной расшифровке. Обычно подобные маркировки несли на своих бортах немецкие подводные лодки. Однако в подводном флоте Третьего рейха субмарины под таким номером, по данным Военно-исторического архива, никогда не существовало. Ко второму же акту заключения, который я сейчас держала в руках, была уже приложена увеличенная фотокопия надписи и пояснительная записка. Я внимательно вгляделась в фотографию: рядом с обозначением U-3547 отчетливо виднелся довольно коряво нарисованный от руки символ. Черный круг, внутри которого от центра к периферии лучами расходились кривые линии. На оригинале рисунок был мелкий и почти совсем стертый, разглядеть его стало возможно только на увеличенной и, видимо, сильно отредактированной фотографии. Я перевернула страницу отчета: