Черноглазая (СИ)

― А ты против? ― спрашивает Батый, указывая на место рядом с собой, даже не напротив. Мелек, пусть и была человеком эмоциональным, понимает, что пренебрегать таким приглашение грубо и даже опасно. Поэтому девушка, в своей излюбленной манере подобрав подол платья, легко взбирается на этот пьедестал и садится рядом. Смотрит на Бату ― черное против черного. ― Буяннавч поведала о том, как ты злилась после стычки с той девчонкой.

Мелексима открыла было рот, чтобы что-то возразить, но таких слов не нашло, и она молчала. Ну, Буяннавч! Сама говорила держать в тайне ее слова, а сама все рассказала хану. Ну, это ли не предательство!

― Так все дело в том, что я не хочу становится наложницей? ― спросила Мелексима, и Бату уловил в ее голосе горечь. ― Только ради этого свадьба? Но и так я не согласна.

― Если бы я хотел, чтобы ты была наложницей, ты бы ею была, ― жестко прервал девушку Батый. Мелексима вздрогнула. Хан заметил и это. Мужчина провел пальцами от виска девушки до подбородка, очерчивая красивые черты лица. ― Если тебе и так не нравится, то чего ты хочешь, Мелексима?

Девушка посмотрела на хана. Черные глаза слезились. Они сидели слишком близко.

― Чтобы вы любили меня.

Просить такого человека о любви ― слишком. Такие, как Батый, никого не любят. Они умеют сражаться, умеют побеждать, но чувства для них остаются неизведанными. Женщина ―красивое украшение и приятное развлечение. С женщиной можно поступать как хочется, она может прийти и уйти, может слушать, когда надо, поддержать, когда надо, их можно менять, когда угодно. Но люди, в руках которые власть, любить не могут.

Мелек это знала.

― А если я смогу тебя полюбить? ― спросил Бату, внимательно глядя в ставшее родным лицо. Где-то в глазах Мелек, помимо любви к нему, которая была очевидна, промелькнула надежда. Крохотная, ничтожная надежда на счастье, на то, что ее чувствами не играют. ― Тогда ты согласишься стать моей?

― В моем согласие уже нет нужды, ― сказала черноглазая. ― Я уже твоя.

И тут Мелексима неожиданно обвила руками его шею и сладко поцеловала в губы, а затем резко отпрянула, как бы испугавшись своего безумного порыва. Батый заглянул в ее лицо с любопытством и нетерпением. Сейчас он ощущал сильное волнение. Сердце тревожно стучало, но он старался не подавать виду, старался подавить в себе этот нарастающий, пугающий и незнакомый трепет.

― Тогда почему новость о свадьбе тебе так претит?

Мелексима истерично хмыкнула. В попытки успокоиться, она прикусила костяшку пальца.

― Когда Буяннавч сказала об этом, ― начала она. ― Я сначала подумала, что речь идет не о… тебе. Подумала, что ты решил выдать меня за кого-то, чтобы избавиться от меня. А когда Буяннавч сказала, что ты женишься на мне… это было удивительно.

Мелек немного опасливо, неуверенно откинулась головой на грудь Батыя, смотря на него снизу-вверх. Хан не стал возражать, лишь взирал на девушку с молчаливым предложением продолжать. Но Мелек больше нечего было сказать. Ей никуда было идти ― это знали и он, и она.

― Тебя так удивляет, что я могу захотеть женится на тебе? ― спросил Батый. Мелек смущенно улыбнулась она и сжала его руку, слишком выразительно для того чтоб он не понял такого пожатия

― Если честно ― да. Но я приятно удивлена.

Батый изобразил на своем лице насмешливую и безразличную улыбку.

— Не пытайся проникнуть мне в сердце.

— Кажется, поздно, ― Мелексима пожала плечами, но из-за ее положения движения было неловким.

Батый промолчал. В порыве сильных и внезапных чувств, будучи уже не в силах бороться с собой, он заключил Мелек в объятья. Кровь его кипела, тело била дрожь, нервы были возбуждены, и он вернул ей недавний поцелуй.

С плохо скрываемым желанием прикоснулся губами к ее шее. Прикоснулся с той особенной наглостью, которая открывала ему многие двери. Мелек трепетала в его объятьях, едва скрывая сильное желание, а импровизированное сопротивление распаляло ее еще сильнее. Бату легко подхватил ее и перенес на кровать, где она продолжила кокетливо сопротивляться для виду и изящно изворачиваться от его беспорядочных грубых поцелуев и прикосновений.

12 месяцев спустя

После весны наступило лето, потом ― осень и вот землю снова покрыл снег. Золотая Орда ширилась и увеличивала количества орудий и воинов, а в сердце хана по-прежнему была только одна женщина ― его супруга. С Мелек не было скучно, Батый с ней не уставал. Она была умна и красива, и с каждым годом, превращаясь из еще юной девушки в более зрелую женщину, она только хорошела. И все равно детская непосредственность заставляло видеть в Мелек всю ту же юную задорную девушку.