Черноглазая (СИ)

Ордынцы появляются раньше. Один из них был знаком ― тот, что переводил Батыю их разговор еще в шатре. Он спускается с лошади буквально на ходу и спешит к своей госпоже. Аккуратно разматывает тот кокон, в который была закутана Мелек, в избежание обморожения. Резко выкрикивает что-то на своем языке, и к нему спешит старец. Шаман, вероятно. Тот бегло осматривает девушку и что-то отвечает. Хостоврул ― а это был именно он ― бережно подхватывает Мелек на руки. Несколько монголов остаются, осматривая поляну, видимо, ожидая руссов.

― Ну, наконец-то девчонку сплавили, ― говорит Каркун, и они с Коловратом бросаются на ордынцев.

========== Глава 12. Рука об руку ==========

― Мелек хорошая, ― внезапно прохрипел Коловрат. Очень тихо, так, что Хостоврул его не услышал. ― Правда, хорошая. Если бы жизнь… сложилась по-другому… могли бы стать друзьями.

Сперва, как обычно, она почуяла. Слабый аромат сопровождающий её всюду, вытесняющий неприятные зловония огня. Следом за запахом последовал шорох лёгкой поступи, пробивающийся сквозь сонное сознание.

― Как она? ― послышался громкий голос, который Мелек узнала сразу. Он болезненно ударил по перепонкам, и она попыталась открыть глаза, чтобы увидеть хана, но веки словно налились свинцом, и у нее не получилось. Она слабо дернулась.

― Ей дали один отвар, он безвредней, ― отвечал то ли женский, то ли слабый мужской голос. ― Он вызывает лихорадку на пару дней, но болезнь потом быстро отступает. Госпожа не пострадает, ― некто сделал паузу и потом добавил. ― Ребенок тоже.

― Цела? ― спросил Батый.

― Да. Госпожа практически не пострадала. Ее не трогали.

Мелексима попробовала что-то сказать, позвать кого-нибудь, но из горла вырвался только слабый писк, смешанный с шипением. Она практически почувствовала, как внимание переключили на нее. Раздался шорох, и рядом с ней кто-то опустился. Теплые руки сжали ее ладонь, затягивая хватку тугим арканом. Прежде ощущение не было настолько острым и явным: даже маленькие линии, испещрявшие пальцы Батыя, казались реальными.

― Мелексима, ― тяжелый вздох. ― Ты снова доставляешь неудобства, дорогая супруга.

Батый явно имел ввиду тот раз, когда из-за аллергии на сирень Мелек стало плохо. Девушка бы посмеялась, но реальность она все еще воспринимала слабо, и даже сил улыбнуться у нее не было. Она что-то прохрипела, но хан ничего не понял. Пальцы Бату прошлись по волосам супруги, разглаживая спутанные локоны так нежно, словно те являлись самым драгоценным, к чему мужчине до сих пор удавалось прикоснуться.

Неожиданно она закашлялась, горло будто разрывало от сухого кашля. Болезнь в её положении ― не лучший помощник и оставалось надеется, что температура не повысится. Мелексима не знала, сколько времени Батый провел рядом с ней, но не думала, что слишком уж много. Крепкая хватка с ее руки пропала, снова зашуршали одежды. Девушка попыталась дернуться, но не смогла пошевелиться.

― Следите за ней, ― сказал Батый, хотя девушка не знала, к кому он обращался. ― Отвечаете за нее головой.

― Конечно, Великий хан.

― Бааа-тууу, ― прохрипела Мелексима, кажется, в этот раз ее услышали. Раздался тихий звон, и она смогла распахнуть тёмные глаза. Из-за набежавших слез видела она размыто, но фигуру супруга узнала быстро ― тот возвышался над ней, как скала.

― Все хорошо, Мелек, теперь ты в безопасности, ― сказал хан. ― Отдыхай.

Он вышел, и над ней захлопотали какие-то фигуры. Темные, светлые, но Мелек он были не интересны. Грудь сдавливало от боли, и дышать было практически невозможно. Через какое-то время боль стихла, и Мелексима смогла заснуть. Она чувствовала заботливые, теплые прикосновения к себе, шепчут что-то успокаивающее. Было все равно, она и думать не хотела о том, что с ней может случиться в бессознательном состоянии. Просто хотелось наконец выспаться в этом ненормальном состояние.

Она не знала, прошло ли пару дней или несколько часов, но ее заставили вырвать и стало немного легче. Мысли метались хаотично ― иногда она была в недавнем прошлом, и ей думалось, что она все еще в лесу, и только заботливые руки Сарнай ― теперь она узнала своих служанок ― напоминали о том, что она дома. Иногда Мелек видела дедушку и бабушку, вновь оказывая в том доме, в котором она выросла. Самым ярким было воспоминание о ее свадьбе.

Жар не хотел отступать, поэтому пришлось укутываться в теплое покрывало и дрожать, как осиновый лист. Температура сопровождалась диким кашлем, с помощью которого легкие могли сказать «пока» обители и отправиться восвояси.

Скоро стало еще лучше, но казалось, что прошла целая вечность.