ЧЕРНОКНИЖНИК

плетенный короб — с утра пораньше выбралась в лес за ягодами или грибами. Вид двух

путешественников ее ничуть не смутил. Более того, она даже не прекратила петь. Она

прошла   мимо   —   прошла   так   близко,   что   едва   не   задела   плечом   одну   из   лошадей.   И

скрылась за деревьями. Эльга ошеломленно смотрела ей вслед. Кажется, ни ее, ни Уилара,

ни лошадей попросту не заметили. Тем временем голос поющей девушки растворился в

пении птиц и шуме листвы.

Эльга с опаской глянула на спящего чародея. Но вскоре усталость взяла свое. Эльга

зевнула несколько раз, легла на плащ и заснула.

Следующую   ночь   они   снова   провели   в   седлах.   По   дороге   чародей   соизволил

расспросить Эльгу о том, чему успела научить ее матушка Марго — пока была жива.

Эльга честно рассказала про свои успехи (матушка Марго говорила, что она на редкость

талантливая и прилежная ученица), а когда Эльга закончила, Уилар подвел итоги:

— Понятно, — сказал он. — НИЧЕМУ не успела научить.

Эльга   обиделась   и   поджала   губы.   Через   час   ей   надоело   молчать,   тем   более   что

черный лес, едва-едва освещенный нарождающейся луной, пробуждал не самые радужные

эмоции, а разговор прогонял страх. Уилара она больше не боялась — вернее, не боялась

так, как во время первой их встречи. Она уже поняла, что этот человек по каким-то своим

причинам будет заботиться о ней — по крайней мере, в ближайшее время. Набравшись

храбрости, девушка спросила:

— А куда мы едем?

— На север, — ответил Уилар.

Это Эльга и так знала.

Ближе   к   утру   Эльге   стало   казаться,   что   они   подъезжают   к   какому-то   крупному

поселению  —  деревушки   стали  попадаться   все   чаще,   дорога   раздалась   вширь.   Вскоре

после   рассвета   она   узнала   местность   —   когда   поднимающееся   солнце   заставило

засверкать   бронзовый   купол   церкви,   расположенной   на   вершине   холма.   Бронзовое

Аббатство. А городок, который вокруг него — это, стало быть, Мельс.

Эльга уже была здесь однажды, и о городе у нее сохранились не самые приятные

воспоминания.   Это   случилось,   когда   она,   разом   лишившись   всего   —   и   жениха,   и

родителей, и дома, - побиралась на дорогах Данласа. В город ее тогда не пустили.

Ворота уже были открыты. Уилар отдал солдатам пару монет и спокойно проехал

дальше. Эльга последовала за ним, также стараясь держаться уверенно и, по возможности,

в глаза стражникам не смотреть.

На рынке Уилар пополнил запасы провизии, закупил целый мешок овощей. Они уже

двигались к концу рядов, где торговали съестным, когда Эльга услышала вдруг громкий

крик. Рядом с Уиларом по земле, воя от боли, катался грязный босоногий мальчишка. Он

пытался срезать кошелек с пояса «богача», но не преуспел в этом — Уилар, поймав его за

руку, сжал кисть и сломал все пальцы.

—   Не   умеешь   воровать   —   зарабатывай   на   жизнь   честно,   —   бросил   мальчишке

колдун.

— Да я теперь сдохну с голоду!.. — Сквозь слезы проскулил неудачливый воришка,

баюкая правую руку.

— Меня это не волнует.

Эльге вновь стало жутко.

Когда они остановились у следующего ряда, Эльга не сразу догадалась, что одежда,

которую стал выбирать Уилар, предназначается ей. Она пребывала в сомнениях до тех

пор, пока они не выехали из города через другие ворота, и Уилар не кинул ей узел с

приобретенными вещами.

— На, переоденься. Рвань свою — выброси. Смотреть на тебя тошно.

Они ехали уже четыре дня. Местность неуклонно повышалась. Вдалеке виднелись

Гуандайхин, или Кормилицыны Горы, как их еще называли. Светло-голубые на рассвете,

когда   над   землей   стелится   туман,   зеленые   в   полдень,   укрытые   тенями   в   сумерках,   с

пологими склонами, сплошь покрытыми лесами и пастбищами, они вырастали одна за

другой, и издалека, в самом деле, соразмерностью и совершенством своих форм весьма

напоминали женскую грудь, вполне соответствуя своему названию.

Уилар почти не расспрашивал местных о дороге. И поскольку он, по мнению Эльги,

совершенно не был похож на человека, который от нечего делать станет разъезжать туда-

сюда, выходило, что здесь он уже был и дорогу знает. Лишь раз Уилар проявил что-то,

отдаленно похожее на любопытство, — когда какой-то деревенский староста посоветовал

ему   объехать   стороной   очередное   баронство,   к   границам   которого   приближались

путешественники, «потому как, сударь мой, идет там война».

— …Война-а? — потянул Уилар. — И кто с кем воюет?

— Да я-то уж не знаю, сударь мой. Мне-то уж откуда знать? Мне-то не докладывают

благородные господа, когда меж собой войну начать соизволят. Ведет их, вроде, граф ан

Танкреж. А кто такой и откуда — вот этого я не знаю…

— А воюют они, случаем, не с тамошним сеньором? Не с бароном Мерхольгом ан

Сорвейтом? — спросил Уилар.

— С ним, — обрадованно закивал староста. — С ним, с душегубцем! В аду ему

гореть!

— Ты думаешь? — как будто с сомнением переспросил Уилар. Эльга увидела, как

краешки губ колдуна чуть дернулись, едва не сложившись в улыбку.

— А то! — продолжал крестьянин. — Его и архиепископ наш проклял! А про ан