ЧЕРНОКНИЖНИК

какую бы сторону она ни бросилась на этот раз; но она отпрыгнула не в сторону, а назад,

спружинила,   коснувшись   стены,   однако   не   упала,   а   побежала   по   ней.   Направления

перевернулись,   словно  весь  мир  завалился  на   бок,   и Эльга  вдруг  осознала,   что может

поменять   местами   даже   пол   и   потолок.   Главное   условие   для   того,   чтобы   бежать   по

потолку, заключалось в том, чтобы выдерживать соответствующую скорость.

Хотя   Канье   и   потерял   значительную   часть   памяти,   он   смутно   помнил,   что   дичь

должна вести себя совершенно иначе. Но это не могло его остановить. Он оскалился еще

сильнее, и бросился следом за дичью. Он тоже умел бегать по стенам.

Игра в догонялки закончилась так же быстро, как и началась. Эльга не рассуждала,

не строила планов, как будет действовать — на это просто не оставалось времени. Она

почти не видела своего врага: он двигался слишком быстро, и, прежде чем взгляд успевал

зацепиться за него, уже был в другом месте. Она просто действовала в одном ритме со

Скайлаггой; Скайлагга знала, что, когда, где и как нужно делать, и это знание разделяла с

ней и Эльга. Знание текло, не задевая рассудка, немедленно превращаясь в действие. Здесь

нужно   повернуться,   вернуться   на   пол,   перепрыгнуть   кровать,   нагнуться,   позволяя

скрюченной   руке   Канье,   уже   готовой   вцепиться   ей   в   шею,   пройти   над   головой,

выпрямляясь, развернуться, вытягивая вперед посох, продолжая поворот, подпрыгнуть и

ударить Канье ногой в лицо в тот момент, когда  он бросится к ней, опускаясь, еще в

воздухе, снова ударить — уже не посохом, а длинным тонким клинком — и наконец-таки

достать  врага;   пользуясь  крохотной,   длящейся   ничтожную   долю   секунды   заминкой   —

Канье, на беду, слишком трепетно относится к своей шее — ударить уже в полную силу,

движением от плеча прямо и чуть вверх — и выдернуть Скайлаггу, ставшую похожей на

букет металлических крючьев, из левой глазницы Канье. Отступить на шаг и позволить

посоху отпустить себя. Бой окончен.

…Выпустив из рук Скайлаггу, Эльга упала на колени. Она была пуста, выпита до

дна,   обессилена.   Широко   раскрытыми   глазами   она   смотрела,   как   трясется,   высыхая,

Канье. Выпадали волосы, мясо превращалось в труху, кожа рвалась, обнажая кости. Не

прошло и минуты, как от прекрасного юноши не осталось ничего, кроме скелета.

Эльга тяжело поднялась на ноги. Подняла посох. Ничего не произошло — Скайлагга

была   закрыта   для   нее.  Этому можно было только   порадоваться  —  если  бы  она  снова

перешла в тот безумный, ураганный ритм, то, скорее всего, умерла бы. Опираясь на посох,

она заковыляла к двери.

Закрывая  дверь,  услышала,  как  кто-то бежит по  коридору.   Страх  сжал  ее   нутро.

Затем   заработал   рассудок:   «Это   не   Шабрез…   Когда   они   двигаются,   их   не   слышно…

Это…»

«Да, это он».  — как всегда, «вовремя» проснулся Советник. Эльга подняла глаза —

на пороге стоял Уилар. Его плащ был разорван, как и камзол на груди, но крови было

немного. Сквозь прорехи были видны три пореза, явно оставленные чьими-то острыми

когтями.   Других   ран   не   было.   Мимолетно   оглядев   комнату,   Уилар   отметил

скукожившийся труп Канье, и протянул руку в сторону Эльги. С огромным облегчением

девушка вернула посох. Теперь все будет в порядке. Ей даже показалось, что Скайлагга

мурлыкнула, ластясь к своему хозяину.

Но Уилар не стал задерживаться в спальне. Он вышел обратно в коридор. Огляделся,

поманил Эльгу за собой.

«Остальные?..»

«Уже,  — безмолвно ответил Уилар. —  Все, кроме графа. Будь рядом со мной, но не

мешай».

«Может, мне лучше остаться?..»

Чернокнижник качнул головой.

«Двери тебя не спасут. Заткнись и иди сюда».

Они   вышли   в   коридор   и   медленно   двинулись   в   сторону   главной   залы.   Спустя

десяток   шагов   Эльга   заметила,   что   с   воздухом   происходит   что-то   странное   —   он

становится каким-то тусклым, размытым. Из проема впереди вытекал туман…

***

…Граф Йонган Шабрез увлеченно работал в своей лаборатории над новым, более

жизнеспособным видом гомункулов. В отличие от своих Детей, тени которых он украл

давным-давно,   он   не   впадал   днем   в   спячку,   мог   переносить   солнечный   свет,   с

удовольствием пользовался серебряной посудой, а к чесноку относился равнодушно.

Внезапно он ощутил прикосновение к магической ауре замка. Прикосновение было

совсем легким, а опыт, который ставил Йонган, чрезвычайно важен, поэтому он не стал

суетиться.   Он   закончит   эксперимент,   а   затем   выяснит,   в   чем   дело.   Скорее   всего,

пошаливает гость. Этот человечек очень в себе уверен. Ну-ну. Йонган улыбнулся. Если

это гость, он не станет поднимать шума, не будет ставить наглеца на место. Граф еще не

решил,   как   поступить   с   гостем   после   того,   как   тот   вернется   из   храма   —   отнять