ЧЕРНОКНИЖНИК

или иной процедуры объединялся с человеком, изменяя его сознание и увеличивая его

тэнгам.   В   таком   состоянии   человек   мог   совершать   странные,   нелепые   или   пугающие

поступки. Бес изображен таким страшным именно потому, что он должен был пугать злых

духов. К сожалению, было большое количество людей, пытавшихся приручить бесов, но

не   обладавших   должным   самоконтролем.   В   этом   случае   странных   или   неприличных

поступков становилось больше, а пользы от сотрудничества — меньше. Еще больше было

тех, кто по каким-то причинам был открыт для проникновения, но вступал в контакт не с

бесами, а со злыми духами, которые заставляли людей кататься по земле, мычать, реветь,

биться в конвульсиях и повреждать себя. «Беситься», «бесноватый», «бешеный» — все эти

слова появились именно в то время, когда люди, желая получить в помощники беса, по

случайности или неопытности пускали в свой дом не «собаку», а «волка». Бес — это дух

ярости, одержимости, дух, которых наводит ужас на врагов. Здесь, на материке, церковь

подвела   черту  под  попытками  приручить   их.   Впрочем,   их  —  точнее,   похожих  на   них

созданий   —   все   еще   используют   на   севере.   Думаю,   ты   слышала   о   северных   воинах,

впадающих в бешеную ярость и не чувствующих ни боли, ни ран?

Эльга кивнула. Уилар подошел к скульптуре и провел пальцами по длинному языку

беса. На языке имелись какие-то трещинки, которые привлекли его внимание.

—   Забавное   существо…   —   пробормотал   чернокнижник.   —   Прячет   свое   имя   во

рту…

Установилось продолжительное молчание, которое Эльга, в конце концов, решилась

прервать:

— Но я все равно не собираюсь пускать его в себя! — заявила она на всякий случай.

Уилар рассмеялся.

— Я тебе и не предлагаю. У нас с тобой совсем другая магия.

— Тогда зачем вы мне все это рассказываете?

—   Я   думал,   тебе   будет   интересно.   Ты   же   любишь,   —   в   голосе   чернокнижника

появилась насмешливая нотка, — таких вот несчастных, обиженных, одиноких…

— Вы что, предлагаете мне его пожалеть? — недоверчиво спросила Эльга.

Уилар несколько секунд разглядывал ее, а потом сказал:

— Потихоньку учишься цинизму. Это хорошо.

— Подождите… — Эльга быстро посмотрела на злобного карлика. — Вы и в самом

деле считаете, что ему нужна моя жалость?

— Нет, не нужна. Это упрямое, гордое и совсем не доброе существо. Но даже мне,

— Уилар понизил голос, — даже мне его немного жаль.

— Почему? — изумилась Эльга.

— Потому что он и в самом деле одинок. Вот уже много лет… Он был беззаветно

предан   своим   хозяевам,   был   готов   защищать   их   от   кого   бы   то   ни   было…   и   так

продолжалось до тех пор, пока его хозяева сами не превратились в созданий, от которых

он и ему подобные должны защищать людей.

С этими словами Уилар покинул комнату. Прежде чем последовать за ним, Эльга в

последний раз оглянулась на уродливую скульптуру. Она по-прежнему не доверяла этой

пакости,   но   теперь   помимо   страха,   в   ее   душе   появились   и   что-то   еще.   Так   и   не

разобравшись в своих чувствах, она поспешила уйти.

***

…Уилар   плыл   во   тьме,   собирая   Тайны.   Не   зная   ничего,   он   был   всеведущ;   был

вездесущ, не присутствуя нигде. Тьма — неописуемая, безначальная и бесконечная, не

ведала противоположностей. Не  было разделений на «то» и «это».   Знание  вливалось в

Уилара как холодный ток, и все, что от него требовалось — не ставить преград на пути

потока, не мутить его в бесплодной попытке удержать, объявить своей собственностью.

Для того чтобы  знать, здесь, во тьме, не требовался рассудок.

Ощутив  беспокойство,  он  вернулся  в Кельрион  и открыл  глаза.  В  комнате  было

темно, но темнота не мешала ему видеть. В комнате не было окон, но это не мешало ему

знать, что сейчас — около половины пятого и что только что зашло солнце. Когда сумерки

погаснут, начнется Длинная Ночь.  На соседней кровати спала Эльга. Все было тихо и

спокойно. Но что-то было не так. Он только не мог понять, что именно. И это ему не

нравилось. В последний раз способность черпать из мира чистое знание подвела его в

замке Лайфеклик, и тогда на них напали шээлиты. Что будет на этот раз?

Он   попытался   сосредоточиться   на   том   смутном   ощущении   опасности,   которое

выдернуло его из странствия по глубинным областям тьмы. Что-то промелькнуло на самой

границе восприятия, что-то, укрытое самой тьмой столь надежно, что сделать подобное

мог   лишь   мастер,   не   уступающий   Уилару   Бергону   или   даже   превосходящий   его   в

Искусстве и Силе. «Климединг?..» Уилар отбросил это предположение как невероятное.

Климединг не настолько глуп, чтобы появляться в замке Шабрез… Но он мог послать

кого-нибудь и укрыть посланника с помощью своих чар… Уилар быстро встал, натянул

сапоги. Он спал одетым — в таком месте не стоило чересчур расслабляться.

Он помедлил, прежде чем выйти из комнаты. Протянул руку, чтобы взять Скайлаггу.

Замер. Кого бы не прислал Климединг, это наверняка шпион, а не боец. Любое мало-

мальски могущественное создание не сумело бы пройти незамеченным сквозь охранные