ЧЕРНОКНИЖНИК

разному открывалась разным народам. И если мы хотим добраться до основы, до самой

сущности   божества,   мы   должны   уметь   смотреть   сквозь   несущественные   внешние

пласты… В случае с Мальварин это сделать легко — ее культ когда-то был очень широко

распространен и хотя со временем оброс в разных странах выдуманными подробностями,

искаженными   преданиями,   перекочевавшими   к   Мальварин   от   других   богов,   а   также

большим   количеством   суеверий,   явившихся   результатом   обыкновенной   человеческой

глупости — тем не менее, подлинный образ божества еще можно установить. В других

случаях это бывает сделать значительно сложнее — надо знать всю картину целиком. Но

так или иначе — Джордайс не является Единым. Скорее, это бог, претендующий на то,

чтобы Единым стать. По крайней мере, в мире людей. Достаточно обратить внимание на

его мелочный, властолюбивый характер, чтобы придти к этой мысли.

—  Стать Единым? — переспросила Эльга. — Но… как?

—   Так   же,   как   солнечная   богиня   Мальварин   стала   святой   женщиной,   будто   бы

чтившей Джордайса.

—   Но   если…   —   сказала   Эльга.   —   Если   все   это   неправда…   Почему   настоящий

Единый не вмешается?

— А почему он не вмешался, когда сжигали твою «матушку Марго»? Почему он не

вмешался, когда пираты захватывали твой город?

— Вы хотите сказать, Ему нет до нас дела?

— Можно и так выразиться, — Уилар пожал плечами. — Но, думаю, по сути это не

верно. Творец не вмешивается — и никогда не вмешивался — именно потому, что он

создал нас такими, какие мы есть. Подлинному Творцу мира нет необходимости, брызгая

слюной от гнева, призывать к борьбе с волшебством и чернокнижием. Он не нуждается в

обрядах и поклонении. Ему не было необходимости на заре мира воевать с демонами и

ввергать их в Преисподнюю.

— Почему? — спросила Эльга.

— Потому что если и существует какой-то подлинный Творец — а я, кстати, в этом

сильно сомневаюсь, — ответил Уилар. — Ему не нужно внешне менять что бы то ни было.

Ему нет необходимости вообще что-либо менять в мироздании. Если кто-то сотворил меня

таким, какой я есть, то высшее почитание, которое я могу воздать этому Творцу — просто

следовать   собственной   природе.   Чем   я   и   занимаюсь.   Как   и   все   остальные,   кстати.   И

животные,   и   люди,   и   боги…   И   даже   Пресветлый   Джордайс.   Захватывая   Кельрион,

претендуя — в умах людей — на место Всевышнего, он всего лишь выполняет свою роль.

Следует своей природе.

— Но… но ведь тогда получается, что свободы нет!

— А свободы — в чистом виде — никогда нет. Ты можешь выбирать, пойти налево

или   направо,   но   ты   не   можешь   взлететь   в   небо.   Также   обстоит   дело   и   с   внутренней

свободой. Наша природа противоречива… но какой бы выбор мы не сделали, мы следуем

своей природе — той или иной ее части. Единый сотворил нас такими, какие мы есть, а

как нам поступать — это исключительно наше дело. Но как бы мы не поступили, чтобы не

выбрали, это будет именно наш выбор, а не чей-то еще. Именно поэтому Единому нет

необходимости диктовать нам что-либо, наказывать или вознаграждать… Ведь по его же

воле мы сотворены такими, какие мы есть, не так ли?.. — Уилар усмехнулся.

…Они шли до тех пор, пока воздух не начал темнеть. Гряда изломанных гор на краю

горизонта ощутимо приблизилась. Уилар иногда останавливался, оглядывался и будто бы

к чему-то прислушивался. Последние несколько часов Эльга молчала. Она устала и была

напугана. По пути они несколько раз сталкивались с местными обитателями — и Эльга

окончательно   уверилась   в   мысли,   что   они   находятся   в   аду.   В   тени   камней   прятались

сколопендры   —   длиной  более   трех   футов;   в   воздухе   кружились   крылатые   ящерицы  с

тонкими   острыми   зубами;   а   на   некоторых   холмах   жили   странные   создания,

напоминающие   смесь   птиц   и   пауков.   Все   они   были   не   прочь   полакомиться   мясом

путников   —   едва   завидев   людей,   уродливые   существа   бросались   к   ним   с   явно

недвусмысленными намерениями, но Уилар шел дальше, как будто бы ни в чем не бывало.

Приблизившись к путникам, твари Азагалхада вдруг отступали, некоторое время ходили

вокруг,   суча   лапками,   пожевывая   воздух   жвалами,   поглядывая   на   Эльгу   голодными

глазами, а затем убирались восвояси, отправляясь на поиски какой-нибудь другой добычи.

Лишь один раз Уилар как-то отреагировал на появление непрошеных гостей — когда с

неба   стремительно   упали   три   крылатые   фигуры,   оказавшиеся   при   более   близком

рассмотрении миниатюрными женщинами с кожей красно-коричневого цвета. Вместо ног

— толстый хвост, украшенный загнутыми шипами; на руках — по три длинных пальца с

когтями;  желтые   глаза  без  зрачков;   безносое  лицо,   разделенное   пополам  вертикальной

щелью рта… Уилар поднял посох и что-то крикнул — тон был властным, слова царапали

слух, как колючки, а наречие было определенно тем же самым, на котором он вел беседу с

демоном   в   разрушенном   храме   близ   Эллиуна.   Рассержено   шипя,   демоницы   застыли   в