Черноводье

– Расскажу, расскажу, – заверила малолетних слушателей женщина. – Пейте, ребятишки, лекарство! – И, ни к кому не обращаясь, тихо проговорила: – Вот так и живем… Сказки слушаем!

Мария по очереди поила пихтовым настоем ребятишек.

Наталья смотрела на изможденные посеревшие детские лица и с горечью думала:

«Мы-то – ладно: худо-бедно пожили, а вы-то в чем провинились? Че вам ждать, на че надеяться… Господи, хотя бы лучик какой блеснул в темноте; все бы легше жить было!» – И от мысли, что нет и не будет никакого просвета, женщина внутренне содрогнулась от той страшной действительности и безысходности, которая их окружала. На ум неожиданно пришло воспоминание из далекого детства…

Накануне Пасхи, когда дедушка Ларион налаживал во дворе традиционную пасхальную качель, она, Наташка, как обычно, вертелась около него. Бабушка Евдокия, стоя на крыльце и спрятав руки под передник, радостно говорила:

– Вот и дождались праздника, Светлого Христова Воскресения! Завтра на восходе солнышко играть будет…

– Баба, как это – солнышко играть будет?

Бабка Евдокия посмотрела на вертящуюся около качели девчонку и с улыбкой сказала:

– Радуется солнышко Христову Воскресению, внученька!

– Бабуля, а ты видела, как оно играет?

– Видела, видела, – закивала головой старуха. – Только-только проклюнется солнышко на небе, и враз по его красному полю голубые зайчики забегают!

– Бабуля, ты меня завтра разбуди посмотреть на солнышко!

Дед Ларион, завязывая узел на веревке, ухмыльнулся в сивую бороду и, добродушно поглядывая на девчонку, проговорил:

– Не слухай ее, Натаха! Солнышко весной кажное утро радуется. Радуется, что мы с тобой зиму пережили… Радуется, что земля оттаяла – мужику в поле скоро выезжать, что птицы прилетели – песни поют да гнезда вьют… – Ларион перекинул связанную веревку через бревно и, попробовав ее на крепость, довольно ухмыльнулся: – А разбудить… я тебя, Натаха, разбужу. Почему не разбудить, посмотри восход солнца. Кто рано встает, Натаха, тому Бог дает!

– Радуется, радуется!.. – передразнила деда баба Дуня. – Скажи тогда, если умник такой! Почему на Пасху всегда солнышко есть! А?

– Почем я знаю! – с сомнением проговорил дед Ларион. – Можить, и не всегда!

– Нет – всегда! – не допускающим возражения тоном заявила баба Дуня.

Наталья улыбнулась, вспоминая легкую перепалку дорогих ей людей.

…На следующее утро девчонка, подрагивая от предрассветной свежести, терпеливо ждала восход солнца. Она залезла на крышу пригона, чтобы пораньше увидеть восход. Наталья и сейчас хорошо помнит то утро… Вот край неба за лесом стал наливаться пульсирующим жаром. Наконец показался бок большого красного солнца. Наташка ясно увидела, как по солнечному диску забегали голубые зайчики.

– Играет, баба Дуня, солнышко играет! – восторженно закричала девчонка…

– Тетка Наталья, тетка Наталья! – нетерпеливо толкал в бок женщину Федька Щетинин. – Расскажи че-нибудь!

Рассказчица очнулась от собственных мыслей, обвела взглядом сгрудившихся около нее мальчишек и девчонок, их ждущие глаза, лихорадочно блестевшие в барачном сумраке, и с тихой решимостью проговорила:

– Доживем, ребятишки, до солнышка; вот увидите, доживем!.. – Она прижала к себе пятилетнюю девчонку. – Доживем, Настенька, до весеннего тепла!

Девчонка, доверчиво уткнувшись в женский бок, радостно пискнула в ответ:

– Доживем, тетка Наталья!

Федька снова пристал к рассказчице:

– Тетка Наталья! Ну расскажи че-нибудь!

– Если че-нибудь, тогда слушайте! – Борщева улыбнулась и начала свой очередной рассказ: – Давно это было, ребятишки. Мне эту историю дед рассказывал, а он от своего деда, моего прапрадеда, слышал, вот вы и прикиньте, когда это было…

Иван Грязев, двенадцатилетний мальчишка, все это время безучастно сидевший на нарах, вдруг заговорил:

– Вот помрем, баба-покойница говорила, – в рай попадем. В раю, наверное, хорошо… Помереть бы скорее! – равнодушным бесцветным голосом говорил мальчишка.

Наталья осеклась на полуслове и с болью подумала: «Господи, такие малые, а уже о смерти говорят! Что же это такое, что за распроклятая жизнь! – По закопченным стенам, по обвисшим ситцевым занавескам метались розовые блики, вырвавшиеся из поддувала и неплотно прикрытой топочной дверки. – Только и осталось нам в этой жизни – рая небесного дожидаться!» – Наталья следила взглядом за розовыми бликами на стене и убежденно вдруг заговорила:

– В раю, ребятишки, хорошо… Какие там луга… Трава – мягкая, шелковистая. Ветерок теплый лицо обдувает. По всему лугу сады растут, а в тех садах наливаются под ласковым солнышком красные яблочки. И так их много на ветках, что полыхают яблоньки розовым светом.

Детвора, притихнув, завороженно слушала рассказчицу.

Федька Щетинин мечтательно закрыл глаза и, глубоко вздохнув, неожиданно спросил:

– Тетка Наталья, а комары там есть?

Танька Жамова толкнула мальчишку в бок:

– Молчи, обалдуй, не мешай рассказывать!

– Сама обалдуй! – огрызнулся мальчишка.

Борщева улыбнулась, слушая детскую перебранку.