Чернозём

И он, закатив глаза, покопавшись у себя за пазухой, протянул мне плоскую сверкающую фляжку. Она как-то сама собой легла мне в карман, будто всегда там лежала.    - Вот, держи, - прошамкал бродяга, - когда помру, то господа-товарищи мои её сразу продадут, а на выручку купят водки, а тебе, глядишь, пригодится эта вещица. Она всегда согреет, ты только ничего не высчитывай, как я, не проверяй умом, почему всё, да как, тогда удача от тебя отвернётся, понимаешь?

Подарок приятно грел бедро, и хотелось ещё о многом расспросить дядю Лёшу, когда меня обеспокоенно окрикнул Сырок:

- Пойдём.

Я нехотя расстался с мужичком, который, позабывав обо мне, уставился в красный огонь, где, как в памяти, догорали чарующие рассказы. Мы вышли на центральную аллею, и пошли по направлению выхода с кладбища. Я украдкой поглядывал на высокого тонкого господина. У него был задумчивый усталый взгляд, затерявшийся в аккуратной вьющейся бородке. Жилистое, явно тренированное тело легко перескакивало лужицы, пока Сырок объяснял мне происходящее.

Его друга разыскивали за ограбление инкассаторской машины. Это выглядело нелепо, ведь спокойное лицо кладбищенского интеллектуала нельзя было заподозрить даже в краже колбасы из магазина. Тем не менее, его личность удалось установить, и ему пришлось броситься в бега.

Я спросил лишь для того, чтобы услышать его голос:

- А почему ты здесь, а не на съёмной квартире? Или не на пасеке?

- Не могу показываться в городе. Меня легко опознать, а бездомным не обращают на это никакого внимания. Они порядочнее тех у кого есть дома. Жить на фазенде я тоже не могу, так как умная хозяйка никогда не кладёт яйца в одну корзину. Вдруг выследят? Если меня там возьмут, то возьмут и слитки.

Голос был тихий, но властный, хоть и говорил абсолютную чушь. Он рассказал о том, что не может больше передвигаться на собственной машине. Я пропустил мимо ушей ворох и без того пояснений, и проворонил свой неосторожный вопрос:

- И откуда ты такой взялся?

- Из Левека, - миролюбиво ответил человек.

- Никогда не слышал о таком городе.

Сырок пробормотал:

- Ничуть не удивлён.

- Но я по-прежнему ничего не понимаю, - загудели мои слова, - кладбища, бездомные, пасеки. Глупости какие-то. Может вы, парни, просто сумасшедшие? Играете в национал-революционеров, бороды носите... это же глупости, честное слово.

Парни переглянулись между собой, и беглец мягко заговорил со мной:

- Понимаешь, есть такие настоящие народные русские темы - бунты, мужицкий разбой, Пугачев, Разин, нелюбовь к жесткой иерархии и четкому разделению, бессознательный анархизм, ходить в лес по грибы, искание Правды, насмешки над властью, максимализм, борода лопатой, "авось"... Но есть ведь и сейчас ещё сохраняющаяся архаичная тема - это бродяжничество. Бродяги, я уверен, это особенные люди, носители каких-то древних архетипов. Бездомные - это люди из первобытно-общинного строя, это существа из блаженных времен собирательства. Неолитическая революция? Не, не слышал. Бомжи современных городов, ищущие на помойках что-нибудь полезное и загадочное - носители глубинных древних хтонических ништяков. Это охотники, которые живут в пещерах-коробках. Они не делают запасов, не прибегают к рациональному мышлению, а доверяются изначальным человеческим инстинктам. Это и есть подлинная русскость, а не какой-нибудь мелкий национализм.

Внимая рассказчику, я понял, почему Сырок слушал, как тот что-то втирал ему под дождём на повышенных тонах. Стало ясно, почему пасечник и сейчас молчал, предпочитая не вмешиваться в разговор. Для него этот безымянный высокий человек был настоящим наставником. Я сразу увидел, откуда Сырок почерпнул свои знания, кто направил его и снарядил прекрасную библиотеку. Он был для бородача тем же, кем был в свою очередь для меня. Логическая цепочка замкнулась, я стал её последним звеном, и по ней пустили ток.

- Хочешь, - предлагаю я, - поживи у меня.

Большая голова качается на тонкой шее:

- Нет, никогда нельзя останавливаться! Иначе не собьёшь с ног чугунного фараона, иначе красный прибой зацветёт болотом.

Абсолютно сумасшедший персонаж. Я пожал плечами:

- И что ты предлагаешь?

Высокая фигура отчётливо произнесла:

- Мне нужен твой фургон.

***

Электричка тронулась в путь, покачиваясь, как краля. Полки никак не хотели принимать тяжелое походное снаряжение, и Сырок раздражённо пробурчал:

- Нам бы сейчас пригодилась твоя машина.

Он явно переживал, что наш кладбищенский друг, взяв мою машину, больше не подавал признаков жизни. Не придумав ничего умнее, мы отправились на его поиски.

- Похоже, она и твоему дружочку особо не пригодилась, - и от встречной реплики Сырок сразу потух.

На безликом километре вошла чернильница с трубочистом. Девушка была расфуфырена с шиком базарной торговки. На негре жёлтого металла было больше, чем в золотом запасе Либерии. Они сели недалеко от нас и принялись ласкать побрякушки друг друга.

Всё казалось до боли знакомым.