Черные дельфины

— Нет-нет, спасибо! Ты хорошо читаешь, просто я сейчас плохо соображаю. Объясни, пожалуйста, только проще — как интерну!

— Ты же сама рассказывала, что строфу кто-то разместил под постом о первом самоубийце группы — Чернове. И вне контекста кажется, что она действительно соответствует теории Харонa: тело — тюрьма для души, самоубийство — акт освобождения ну или пробуждения. Но прочти стихи целиком и увидишь, что в них заложена противоположная идея. Человеку никоим образом не освободиться — ни на этом свете, ни на том — это не в его компетенции. Какой адепт станет вешать стихотворение, опровергающее главный постулат его учителя? И какой учитель, гуру, кто там ещё — сенсей оставит это без внимания?

— Ну, мало ли, один выдернул откуда-то строфу и не потрудился изучить текст целиком, другой не стал проверять. Что с того?

— На этом и построен метод воздействия теории Харонa! На строфах, вырванных из контекста! Но из контекста, которому доверяют, с которым неловко спорить: из древнеримской истории, восточной философии, буддизма, индуизма, биографий звёзд. А контекст, прямо как со стихотворением Блаженного, камня на камне не оставляет от теории Харонa! Но кто из участников группы изучал сам контекст? Никто! Знаешь почему? Тут сработало нежелание признавать своё невежество: когда говорят о чём-то сложном — молчи и соглашайся, за умного сойдёшь. Закон конформизма в группе. Как в экспериментах Соломона Аша или того же Милгрэма. На этом слепом послушании авторитету выстроены все тоталитарные секты и общества. С Хароном та же фигня!

Холодивкер со смаком затянулась. Было слышно, как она сладко и самодовольно выпускает дым из своих толстых губ. Ингу начало раздражать её учёное бахвальство, она не хотела вслушиваться в слова Жени, а только спать, спать и ни о чём не думать.

— Это во-первых!

Конечно, будет ещё и в-десятых!

Инга сжала зубы, Женя продолжила:

— А во-вторых, Харон использует самые простые техники внушения. Например, эта фишка с его глазами на обложке группы! Я сначала думала — это он пытается соответствовать своему нику: по одной из версий, имя Харон переводится с древнегреческого как «обладающий острым взглядом». А потом прочитала у Канемана о методе воздействия на поведение людей. В одном офисе сотрудники собирали добровольные взносы на покупку кофе и чая. Взносы клали в кружку на кухне — кто сколько сможет. Потом на кухне повесили плакат со строго смотревшим человеком, и тут же собранная сумма увеличилась в разы. Представляешь? Подсознание воспринимало это лицо с плаката как реальное и стимулировало одобряемое группой поведение. И с фотографией Харонa срабатывает тот же эффект. И это только одна из техник.

Она перевела дыхание.

— В-третьих…

Инга вздохнула:

— Подожди, закурю.

—…Харон паразитирует на экзистенциальных запросах, которые остаются неудовлетворёнными в рамках религий. И главный среди них — это тот самый древний вопль Иова: за что? При этом ответ Харона оказывается примитивнее многих теологических выкладок. Почему же ему доверяют? Философ Секацкий, например, называет подобную практику чумакованием. Забавный термин, да?

— Ага, — согласилась Инга мрачно. — Это что, в честь того Чумака, который воду заряжал?

— Именно! Так вот, подобные шарлатанские практики основаны на архаических элементах контагиозной и симпатической магии — речь о тех самых заданиях, которые Харон давал членам группы как элементы квеста.

— Поясни!

— Это же элементарно, господи! Симпатическая, то есть магия подобия, когда сходные предметы или явления образуют некую связь, влияют друг на друга. Отсюда трюк со всеми этими обрядами: скорбящей вдове — погребальный костерок, как в Индии, ославленному хирургу-самураю — харакири. А контагиозная магия, это когда связь между объектами образуется в результате их соприкосновения — все эти записки, заранее приготовленные орудия самоубийства, фотографии на месте. Это удовлетворяет потребность нашего подсознания в ритуальности.

— Получается, он очень хорошо в этом разбирается.

— Да не особо. Чтобы задобрить наше эго — невежественное, но претендующее на высокую интеллектуальность, Харон использует винегрет из гностических, эзотерических и наукообразных терминов. Но использует весьма неумело.

— Неумело? Я бы не сказала.

На это Женя самодовольно хрюкнула:

— Даже безграмотно. Всё это погоня за эффектом, игра на чувствах. Как раз хотела тебе зачитать на эту тему цитатку из того же Секацкого. Вот, слушай, зашелестели страницы: «Присвоение имени и биографии исторической или мифической личности представляет собой отчаянную попытку найти себя, скрыть растерянность и мучительную неопределённость за фасадом общеизвестного. Патологическая мания величия — это просто попытка защиты от прогрессирующей утраты своих господствующих высот во Вселенной». И тут, кстати, срабатывает феномен сверхкомпенсации…

Предупреждая заход на очередной виток длинного рассуждения, Инга поспешила возразить: