Черные дельфины

Геннадий Николаевич Жербаткин производил впечатление человека исключительно приятного — статен, светел, лучезарная улыбка, внимательный взгляд. За такой представительной стеной видишь безупречную репутацию и образцовую семью: красивую жену-хозяйку, детей-отличников и родителей, не угнетённых старостью, — полный рекламный комплект.

— Очень рад, что вы наконец добрались до меня, Инга Александровна! — засмеялся он. — Я давно ждал.

Тон был шутливый, но Инга приготовилась к любому повороту.

— Вы удивлены? — спросил он.

Чёрт! Все-таки заметил моё изумление. Надо растянуть губы в улыбке, чтобы не дёргались.

— Да, есть немного.

— А я давно читаю ваш блог. Несчастный Волохов! Как я любил его передачи! И кто бы мог подумать, что даже он не был в безопасности. Вы тогда мастерски раскрыли это дело.

— Спасибо! — Инга сделала вид, что польщена.

— Как только узнал, что вы занялись памятниками, сразу подумал, что и ко мне заглянете. Только что-то вы долго собирались.

— Обстоятельства не позволяли.

— Да-да, обстоятельства всему виной. Жаль, что не пришли раньше. Не тратили бы напрасно своего драгоценного времени.

— В каком смысле?

— Всё это ваше расследование сейчас неактуально. Время лужковских девелоперов прошло. Это они стремились отхватить кусок земли с любым зданием, не важно каким. Даже лучше — ветхим! Само здание снести, на его месте построить высотку и получать доход. Памятник столько денег, конечно же, не давал. И здесь вы абсолютно правы, дорогая Инга Александровна! Но сейчас-то другая пора — пора настоящих собственников. Вы же сами знаете: стоимость земли непрерывно растёт. Для собственников сейчас самое дорогое — это земля, место, а не оборот с аренды. Поэтому они могут позволить себе восстанавливать памятники. В этом смысле эпоха для исторического наследия Москвы самая благоприятная.

— Я так не считаю! — Инга завелась. — Вы по-прежнему сносите дома, только без всякой комиссии. Дисквалифицируете памятники в ценные градоформирующие объекты — и никакой закон вам тут не писан. Реконструируете до полного уничтожения. Или ждёте, пока памятник дойдёт до аварийного состояния и можно будет избавиться от него на полных основаниях.

— Напрасно, Инга Александровна, напрасно! — Глаза его яростно сверкнули. — Смею вас уверить, с объектами культурного наследия всё обстоит куда лучше многих других сфер. Выделяются большие средства на благоустройство города, я бы даже сказал, огромные!

Речь гладкая, почти глянцевая, как лёд. Не за что зацепиться, только скользишь по поверхности. Как разбить этот лёд?

— Думаю, мы хорошо понимаем друг друга. К чему же оскорблять нашу беседу обманом? Вы оказывали помощь инвесторам через агентство вашей жены?

— Какие сказочные версии рождаются у человека в голове, когда он берётся не за своё дело! — воскликнул Жербаткин сквозь смех. — Я болею за то же дело, поверьте, иначе после такой наглой клеветы давно бы выставил вас вон. Но я очень хорошо представляю себе ваше состояние. Вы зашли в тупик, запутались и сами не хотите признаться, что никакого преступления нет и расследовать нечего.

— Вы не ответили на мой вопрос!

Он резко перестал смеяться.

— Я не отвечал, дабы не поставить вас в неловкое положение. Какое может быть агентство? О чём вы? Моя жена долго и тяжело болела и совсем недавно скончалась. Я не намерен терпеть вашу бестактность. И признаться, был о вас лучшего мнения. Покиньте кабинет!

* * *

Мысли преследовали её. Они сами собой забирались к ней в голову, нанизывались, как уродливые бусины, на нитку логики, обматывались вокруг шеи и душили. Залезали в её сны, пускали туда свои мерзкие видения: над детской кроваткой болталась петля из замусоленной старой верёвки, на щербатом балконе блестела лужица оранжевой рвоты, рассыпанные таблетки скакали, будто бы играя в резиночку на мокром белом кафеле, похожем на больничный.

Инга решила возобновить утренние пробежки — спорт всегда помогал ей отвлечься. Деревья облетали — местами, как начёсы на лысинах, торчали жёлтые и красные листья на макушках клёнов и лип. Небо было синее, как айсберг, холодно смотреть. Воздух обжигал лицо, когда она бежала. Три выдоха, один вдох.

В парке возле детской площадки с качелями и горкой сделали спортивную — с тренажерами. Колхозная беговая дорожка, собранная из алюминиевых бидонов, которые надо было крутить ногами, удерживая равновесие, имитация бега на лыжах, турник, наклонная плоскость с вертикальной лестницей в торце — качать пресс. Инга остановилась, облокотившись о столб турника и, тяжело дыша, смотрела, как дедулька с лёгкими волосами на затылке карабкается на беговую дорожку, как он начинает медленно и осторожно перебирать ногами.

Взгляд её упал на стену здания за площадкой — массивный сталинский ампир, но ничего не стоит сломать и его, стереть с этого места.