Черные дельфины

Говорят, достаточно убрать несущие стены — и всё развалится. Вот снесли такую несущую стену в жизни Олега — и этим убили его. А для меня рухнул весь фасад его жизни. Сначала сын! Это ведь огромная история! Леонид Олегович Постников, целая жизнь. А я знаю только дату рождения и примерную дату смерти, между ними — прочерк. Как и где рос этот мальчик? Что он думал об отце? Почему и как погиб? Открылись входы в потайные комнаты Олеговой души. Сколько их было! Смотреть туда страшно. Группы самоубийц, Штейн — модератор. Ужасные снимки! Жербаткин с махинациями и самоубийством жены, дом на Поздняковке…

В кармане завибрировал телефон.

— Инга, привет! Извини, что беспокою.

— Ничего, Лиз! Как мама?

— Плохо! Тут такое дело! Мы готовили иск, чтобы оспорить завещание, а эта Постникова уже въехала.

— Как? Куда?

— На квартиру Олега, то есть его отца. Нам бывшие съёмщики звонили! Говорят, она их прям выгнала.

— Кошмар какой-то! Вы адвоката нашли? Что он сказал?

— Говорит, не переживайте — будем бороться. Но как не переживать? Маме очень плохо. По мне так ну её, эту квартиру, не стоит она того. Только за маму переживаю. Как быть?

— Хорошо, что сказала. Попробую чем-нибудь помочь. Встречусь с ней. Мы когда-то были знакомы.

— Спасибо! Прости ещё раз, просто уже не знаю, к кому обратиться!

— Адрес мне продиктуй, пожалуйста, я давно не была — забыла.

Переведя телефон в режим записной книжки, Инга вбила адрес. Постникову нужно было навестить как можно скорее, но пока Инга не могла придумать, как подступиться к этой женщине, как её разговорить, как не спугнуть.

А ты действительно шустра, как дикий олень, Ольга Вячеславовна. Будто на чемоданах сидела и ждала, ты смотри!

К тренажерам, имитирующим стремительный прокат на лыжах (ходули на весу, железные палки), подошли две молодые девушки. Голос одной показался Инге знакомым, она подняла глаза, вгляделась. Так и есть, маникюрша Лена из соседнего салона красоты. Они оживлённо продолжали разговор, не обращая на Ингу никакого внимания:

— …нет, ну я понимаю, всякое бывает, но зачем же так? У него жена осталась, детей двое, — оживлённо и громко говорила Лена.

— Мне непонятно — где он ружьё раздобыл?

— Не знаю, он же у тебя бороду стриг, ко мне-то давно не ходил. — Лена забралась на тренажёр, начала перебирать ногами. — В подбородок. Курок пальцем ноги нажал.

— Нечипоренко из этих был, — Ленина подруга вскарабкалась на тренажёр напротив, — тонкой душевной организации. Анюта говорила, он работу год назад бросил, чтобы роман написать, а роман и не взяли. Сказали, графоманство чистой воды.

— Сказали и сказали. — Лена пожала плечами, не останавливаясь. — Что, сразу стреляться, что ли? Отнёс бы в другое издательство. Вон Джоан Роулинг сорок штук таких обошла…

— Кто это?

— Гарри Поттера которая.

— А.

— Всё никак про детей его не могу перестать думать, — наконец сказала Лена. — Как им-то теперь жить? Представляешь, приходит дочь из школы, а там мозги по всей стене… Сколько ей, говоришь?

— Тринадцать. — Подруга глубоко вздохнула. — Пил он. На столе абсент, коктейль с каким-то ликёром. Мешал всё подряд. У алкоголиков, у них сознание изменённое, ни о ком не думают.

— Не говори. — Лена убрала волосы с лица. — А такой мирный был, приятный. Никогда бы не подумала. Всегда ухоженный, свитер такой с горлом — стильный, джинсы, очки…

— Ага. Вылитый американский писатель. Который «Старик и рыба». У моих родителей фотка была — точно с такой бородой.

— Сама ты рыба! «Старик и море»! Ладно, пойдём пресс покачаем.

Девушки слезли с тренажёров. Одна вытянулась на спине на деревянной лежанке, а другая присела — держать подруге ноги. Инга уже не слышала, о чём они говорили. Перед её внутренним взглядом ярким лиловым огнем горела надпись:

«#12 (Хемингуэй) пробудился».

* * *

На ноутбуке висело двенадцать сообщений от Indiwind.