Черные дельфины

— Может, ему звонил кто? Или заходил? — уточнила Инга.

— Да не звонил никто, правда, в телефоне он торчал. Это точно. В комп постоянно заглядывал, это помню, — задумчиво согласилась Линда. Она снова говорила безучастно, как кукла, у которой садятся батарейки.

Да она сама накачана!

— Он по виду был задрот полный. Толстый такой, ну сами знаете. Вот у тебя телефон загорелся — я вспомнила — эсэмэска ему пришла — как тебе сейчас — он прочитал, и шлёп-шлёп в ванную. Примерно в три ночи он и вскрылся. И резал как-то непросто, по-научному.

— Продольная — две поперечных? На букву I похоже? — спросил Эдик.

— Типа того. — Она безучастно посмотрела на него.

У Линды в заднем кармане джинсов затренькал телефон. Она не стала отвечать, но глазами показала на дверь:

— Клиенты звонят, вам пора.

* * *

— Кто там тебе всё время пишет? — как бы между делом спросил Эдик, когда они отъезжали от дома Линды.

— А, это Архаров. Пишет, что арестовали того афериста, Жербаткина. И что уже был допрос. Мне нужно позвонить ему, извини.

— Ну, раз нужно… — Эдик смотрел на дорогу.

— Алло, Кирилл, привет! Да, рассказывай!

— Белова! — Голос Архарова в трубке звучал бодро. — Ты себе рисуешь? Прихожу я такой к Голубеву — это наш главный по экономическим — с твоей папочкой. Говорю ему с ходу — Жербаткин. «Так он же у нас!» — это Голубев мне. Я даже папку твою открыть не успел. Представляешь, оказалось, они давно под него копали! У них было достаточно улик, чтобы Жербаткин, Щекотко и Куприянов сели — и надолго, наши их обложили со всех сторон, обстоятельно, не торопясь. Но тут Щекотко с балкона… так сказать, самоустранилась. Голубевцы и забегали — забегаешь тут, когда подозреваемые сигают в вечность, не понеся законной ответственности. Голубев, кстати, сказал, что оперативники ему божились по смерти Щекотко — чистый суицид, записка, все дела… Слушай, а может, всё-таки она знала, что на них вышли, вот и прыгнула? От греха подальше?

— Ну я тебе говорила про записку, их в этой группе заставляют писать сразу, — парировала Инга. — А третий — кто? Куприянов этот?

— Помощник Жербаткина, его правая рука, — сказал Кирилл. — Его взять не удалось. Жербаткин на первом допросе заявил, что тот пропал, он типа и сам не знает, где он. — Голубев говорит, что врёт. А я думаю, это тот самый хмырь, что следил за тобой. Серая BMW была его служебной машиной — это Жербаткин подтвердил. Но главное — твой Микаэлян Куприянова опознал. Это именно он ему угрожал. Так что висит теперь на наших голубцах поджог и непреднамеренное.

— То есть Куприянов всё ещё на свободе…

— Не переживай! Во-первых, теперь он точно ляжет на дно. А на этот случай у нас есть багор — мы его точно выловим. Во-вторых, скорее всего следил он за тобой по приказу босса, босса плотно закрыли, теперь-то зачем ему следить? Жаль, конечно, что не я Жербаткина допрашиваю.

— И мне жаль, — улыбнулась Инга. — Спасибо тебе большое. Видишь, даже и материалы мои не особо пригодились.

— И, Белова, не забудь: полезешь на гаражи, я с тобой.

— Конечно, мы же договорились. С тобой — на край света! Пока! И спасибо тебе ещё раз!

— Только чур близко к краю не подходить! Тебя-то я знаю, а вот твою альтер-эго Сухову — пока не очень. Вдруг она тоже ненормальная!

Инга некоторое время улыбалась. Пока не посмотрела на профиль Эдика: внешне почти ничего не изменилось, только уголки рта зло сползли вниз.

— Представляешь, оказалось, что Жербаткин уже давно в разработке… — начала она осторожно.

— И куда ты со своим полицаем намылилась?

— Успокойся, не на свидание. Кстати, тот мужик, что за нами следил, работал на Жербаткина.

— Его взяли?

— Нет, смылся. Но Архаров найдёт, уверена.

— Меня всегда умиляла твоя вера в людей! — желчно сказал Эдик. — И твоя беспечность! Ну жди, пока тебя спасёт твой мент!

— Эдик, не начинай! Ну ты что сейчас можешь сделать?

— Всё, я понял, — оборвал её Эдик.

Ревнует к каждому столбу. Смех один! Сказать, что Кирилл женат? Но для Эдика это не аргумент. Сказать, что он совершенно не в моём вкусе? Да почему я должна оправдываться в конце-то концов?!

Инга резко отвернулась к боковому окну. Начался дождь. Над Москвой стояла серая, непроглядная мгла. Эдик молча остановил машину у дома Инги. Она наклонилась поцеловать его в щёку, но он отпрянул, скривил брезгливое лицо.

— Пока, созвонимся, — сказала она, выходя из машины. Решила не играть в молчанку: они не сделали друг другу ничего плохого, только эта подростковая глупая ревность. Но Эдик даже головы не повернул и ничего не ответил. Инга хлопнула дверью. Машина в ту же секунду рванула с места.

* * *