Черные дельфины

Инга осталась одна. Она вошла в ручные настройки камеры телефона и сделала максимальное ISO. Фотографии получились с крупным зерном, но чёткие и зловещие. Интернет на крыше был хороший, она зашла в «Чёрные дельфины», выбрала нужную иконку. «Загрузить». Снимки улетели моментально. «На крыше холодно и хорошо, — писала Инга. — Тёплый свет окон больше не греет — он не для меня, я не умею жить жизнью порядка и уюта. Земля внизу мягка. Я одна. Я никому не нужна. Как тот клён на краю детской площадки — яркая крона, тонкий ствол. Стоит он, никто его не замечает. Придут рабочие в оранжевых комбинезонах, срубят, выкорчуют пень, посыплют дыру в земле песком, не будет его завтра — никто не заметит».

«Опубликовать».

Фотографии выскочили в «Чёрных дельфинах», она даже залюбовалась: Nасвязи они выглядели ещё лучше, антуражно и как-то уже совсем не по-любительски. То, что показалось ей браком две минуты назад — и темнота, и зерно, и заваленный горизонт, — вдруг наполнилось смыслом и стало маленькой, но картиной. Она помотала ленту группы чуть-чуть вниз и увидела очередной пост Харона:

«#6 (Цветаева) пробудилась. Мы радуемся вместе с её родными».

Желудок скрутило, ноги потяжелели: ещё одна смерть. Ей захотелось завыть. Инга сунула телефон в карман и побежала по крыше к люку, стараясь не кричать. Вокруг были тишина и пустота. Грохотало и колотилось у Инги внутри.

Сильные руки схватили и повалили её на землю. Ладонь закрыла рот и нос. Моментально подступило удушье. «Тихо! Выключи телефон!» Она открыла глаза. Кирилл прижал её к земле. Он смотрел вниз в открытый люк.

— Я напортачил. Мы не одни. Не углядел всё-таки. — Кирилл говорил беззвучно, одними губами. — Ладно, поработаем по первой армейской специальности.

— Не двигаться! — раздалось снизу. — И чтоб я руки видел!

На этаже под ними по полу и стенам ползал луч фонарика. Инга немного вытянула шею и глянула туда же, куда смотрел Кирилл — в люк. В свете фонаря показалась фигура в бронежилете и каске, с автоматом. Вторая фигура, тоже в полной экипировке, не двигалась, удерживая в пятне света четырёх скрючившихся у стены человек.

Глава 15

«Или я — или она», — думала Лика, рассматривая Зою сквозь стекло.

Она пыталась заглянуть в глаза сопернице, но та избегала её, пряталась среди камней. Словно подавала знак: уходи, нам с тобой нечего делить.

«Для кого ты здесь? Для Стаса? Да он уже и думать забыл о тебе. Так, покрасоваться перед друзьями». Глубоко за полночь по пятницам, после сумасшедшей офисной гонки, после клуба и приватных танцев Стас привозил друзей в свою огромную, занимавшую два верхних этажа небоскрёба квартиру. С некоторых пор она была и Ликиным домом тоже. Пили много и много же говорили, смешивали в бурый некрасивый коктейль всё, что находили в баре. Лика пряталась наверху, ожидая, когда муж, обессиленный ночными похождениями, вернётся к ней. Спальня пока ещё оставалась её территорией. Зоя царила в гостиной, молчала, и только следила за гостями своими маленькими немигающими глазками.

«Ты же не против, милая?» — спросил Стас, когда Зоя поселилась с ними. У Лики не хватило духу сказать «нет». Глупая, она даже испытала приступ гордости за мужа. Зоя была одной из его побед, всего лишь одной, после сафари, дайвинга на глубину сорок метров, лыжных трасс. Прикоснуться к ней, понять, каково это — жить с ней бок о бок, преодолеть страх. Преодолеть и забыть, оставив её при себе как доказательство своего безусловного превосходства.

«Я — что, тоже его трофей?» Эта мысль жалила её только в начале их отношений — тогда Лика ещё умела держать осанку, смотреть прямо и без улыбки, уходить по собственному желанию. Приручение шло постепенно. Через год совместной жизни, рассматривая первые морщинки и наматывая на палец тугой тёмный локон, она вглядывалась в зеркало и равнодушно думала: «Трофей, да. Ну и что? Зато красивый, ухоженный, гладенький такой». Потягивалась, варила праздный полуденный кофе и долго смотрела с высоты на бурлящий делами город. Потом уходила в спортзал и там, после тренировки, опять долго рассматривала себя в зеркалах: поворот головы, изгиб бедра, линия плеч. Красота не уходила — она словно бы притуплялась. Ещё не ржавела, но уже была не так остра. Лика комкала полотенце, садилась за руль и мчалась подальше от зеркал.

Когда они со Стасом поженились, Лика приняла решение не сравнивать себя с другими. Будет много случайных, типовых, но она должна оставаться вне типажей, вне моды. А значит, никаких сцен и подозрений она позволить себе не могла. Но эта выдержка стала со временем походить на покорность.

И вот он, первый удар — Зоя.