Черные дельфины

«Версия о самоубийстве оспаривается… смерть наступила от острой интоксикации, вызванной действием транквилизаторов: алпразолама, диазепама, темазепама, болеутоляющих (в том числе гидрокодона и оксикодона), а также снотворных (доксиламина)».

На какое-то время она застыла. Потом открыла переписку с Indiwind и начала судорожно мотать её наверх. Наконец нашла то, что искала, то, что читала сравнительно недавно:

«Постников Леонид Олегович: выдержка из результатов вскрытия тела. Причина смерти: интоксикация, вызванная совместным действием болеутоляющих (в том числе наркотических анальгетиков — оксикодона, гидрокодона), снотворных (доксиламина) и транквилизаторов (диазепама, темазепама, алпразолама)».

Господи! Тот же самый набор! Быть этого не может! Хотя почему? Это всё объясняет! Это объясняет, почему Штейн!

Инга захлопнула крышку лэптопа, влезла в первые попавшиеся джинсы, натянула свитер, надела угги на босу ногу, набросила куртку и побежала вниз по лестнице, на лету продевая руки в рукава.

На улице шёл вязкий зимний дождь — ледяные сопли. Угги промокли почти сразу. Она плохо помнила, как добиралась до квартиры Постниковой, что говорила в домофон и почему безошибочно вспомнила этаж.

* * *

Ольга стояла на пороге в шерстяном домашнем платье с приготовленным заранее презрительным выражением лица, но внешний вид Инги её озадачил. Только сейчас Инга поняла, что впопыхах стянула с вешалки Катину кислотную куртку с нашитой физиономией Джастина Бибера на нагрудном кармане и погонами из страз по плечам.

— Здравствуйте! Да, это опять я, и я узнала для вас кое-что совсем новое и важное, — сказала она так решительно, что очередная отповедь застряла у Ольги в горле.

— Проходите, — ошарашенно пробормотала Постникова.

Инга вошла, и тут обнаружилась ещё одна неловкость — отсутствие носков.

— Простите, а можно тапочки у вас попросить? Я очень спешила, оделась кое-как.

Постникова молча выудила из обувного стеллажа тапочки из овчины.

— Сюда, пожалуйста!

Инга проследовала за ней в кабинет. Старая профессорская квартира не изменилась: и обои, и кое-какие цветы в кадках, и запах остались прежними. Только предметы мебели стали ветхими, неухоженными, замусоленными, со сбитыми углами. Было видно, что арендаторы относились к квартире небрежно, как к временному пристанищу, не обживая ни один уголок и не особо заботясь об обстановке. Инге была заметна тщательная уборка — Постникова пыталась придать квартире хоть какой-то уют.

Ремонт не делают — боятся вкладывать в квартиру, дело о наследстве ещё не решено. Неужели когда-то это было моднющее место, и я чувствовала себя здесь свободнее, чем дома, а Постникова жалась к стенке от робости? На кухню она меня не пригласила — не хочет домашней доверительной обстановки.

Они сели на большой кожаный диван напротив книжного шкафа.

— Я слушаю, — сказала Постникова.

— Простите, что практически ворвалась к вам без предупреждения. Но дело очень важное!

— Вас Эмма Эдуардовна прислала? Хочет убедить меня отказаться от квартиры? — запальчиво спросила Ольга, и лицо её собралось в острый треугольник.

— А, это! Нет, я по другому поводу. Я знаю, кто убил вашего сына!

Постникова застонала и закрыла лицо руками:

— Господи! Неужели и вы добрались до этой проклятой группы смерти вслед за Олегом?

— Что? Да, я как раз об этом… — пробормотала Инга. — И вы… молчали?

Инга смотрела на неё, не понимая, не веря, не представляя себе, что творится в этой закрытой дрожащей женщине.

— Как же я этого боялась! — Ольга посмотрела на неё с отчаянием. — Ну, зачем вам это? Олег рассказывал мне, что в расследованиях вы даже азартнее и рискованнее его. Он говорил, если со мной что-то случится — обратись к Инге, она доведёт дело до конца, потому всю технику и документы он завещал вам. Но я не стала. С его стороны это было очень эгоистично, а мне двух смертей хватило! Я не хочу, чтобы из-за всего этого погиб кто-то ещё!

— Но нельзя же просто так это всё оставить! Нельзя, чтоб эти люди продолжали заманивать в свои сети… — Инга вдруг замолчала, внезапно осознав, какую боль причиняют её слова.

Ольга закрыла лицо руками.