Черные флаги. Ближний Восток на рубеже тысячелетий

Шейх попытался еще раз встретиться с американскими военными командирами в Фаллудже. По его воспоминаниям, это произошло четвертого июля. Зейдан и несколько других вождей появились без предупреждения; они принесли дар — цветы в честь американского праздника. Офицер морской пехоты, встретивший иракцев, Зейдану показался перевозбужденным и подозрительным. Возможно, у него были на то причины: иракские лидеры, как правило, являлись на базу по договоренности — и обычно по поводу компенсации за какую-нибудь несправедливость или ущерб. Несколько лет спустя Зейдан не мог вспомнить причины встречи, но вспыхнувший спор запомнил надолго.

В какой-то момент американский командир умудрился оскорбить посетителей комментарием, который словно объединял иракцев и террористов. Один из шейхов в гневе обвинил американцев в том, что они пошли на поводу у Ахмада Халаби, шиитского политика в изгнании, который предоставил бушевской администрации ложные разведданные об оружии массового поражения. “Мы знаем, что прийти в Ирак вас надоумил Халаби!” — заявил шейх. Зейдан пытался смягчить разговор, но было ясно: встреча окончена. Последовали еще оскорбления, один из иракцев звучно ударил по столу.

Уходя, Зейдан поразился невероятной разнице между человеком в камуфляже и иракцами в национальной одежде. Даже при том, что они использовали один и тот же лексикон, их слова каким-то образом не были одними и теми же.

Однако последнее слово все же осталось за Зейданом. “Вы не сумеете остаться в Ираке”, — сказал он офицеру.

Зейдан видел, что пожар уже запылал, но не сделал ничего, чтобы остановить его.

“В этот момент, — говорил он впоследствии, — и началась настоящая битва”.

Глава 10 “Мятеж, вот чего мы хотим”

Вянваре 2004 года, месяцев через десять после своего прибытия в Багдад, Абу Мусаб аз-Заркави сидел за компьютером, сочиняя письмо Усаме бен Ладену. Прошло два года с тех пор, как он покинул Афганистан и почти четыре — с тех пор, как основатель “Аль-Каиды”* отказался лично встретиться с ним в Кандагаре. Теперь Заркави был готов предложить перемирие.

Он начал письмо сентиментально-цветисто.

“Мы далеки друг от друга, но расстояние между нашими сердцами невелико”, — писал он человеку, стоявшему за терактами 11 сентября 2001 года.

Со времени их общения произошло много чего, и Заркави чувствовал себя обязанным отчитаться о времени, проведенном в Ираке, словно бен Ладен мог пропустить новости о партизанской войне. Ситуация в Ираке отличалась от всего, с чем оба они имели дело в Афганистане, писал Заркави, и в хорошем смысле (иракцы говорят по-арабски), и в плохом (ужасная территория, мало мест для укрытия). Заркави утверждал, что многого добился в ходе начатой им кампании, и выражал надежду, что бен Ладен захочет помочь. Но сначала следовало изложить джихадистский взгляд на район боевых действий и очертить главные действующие силы, включая его собственную маленькую армию.

Заркави начал с американцев. При всей своей огневой мощи, писал он, они “самые трусливые из тварей господних”, они бегут настоящей битвы и предпочитают отсиживаться на базах. Но, предсказывал Заркави, американцы скоро уйдут, предоставив вести войну в Ираке другим.

К суннитскому меньшинству Ирака — группе, которая с наибольшей вероятностью могла бы симпатизировать его движению, — Заркави проявил столько же презрения. Сунниты, мол, не имеют лидеров, они разобщены, “беспомощны хуже сирот среди развратников”. Даже иракским солдатам, присоединившимся к джихаду, не хватает настоящего боевого опыта, и они предпочитают бросать гранаты и время от времени стрелять из миномета, вместо того чтобы встретиться с врагом лицом к лицу.

“Иракские братья предпочитают безопасность и хотят вернуться в объятия своих жен, где ничто их не пугает, — писал Заркави. — Иногда они хвалятся среди своих, что никто из них не был убит или взят в плен. Мы часто говорим им, что безопасность и победа несовместимы, что древо побед и жизненной силы не вырастет могучим без крови и презрения к смерти”.

Шиитскому большинству Заркави посвятил несколько пропитанных желчью страниц.

“Непреодолимое препятствие, притаившаяся змея, хитрый, злобный скорпион, шпионящий враг, всепроникающий яд”, — исходил метафорами Заркави. Он с пренебрежением писал, что религия иракского большинства хуже, чем язычество, и не имеет “ничего общего с исламом — кроме того общего, что иудеи имеют с христианами: и те и другие — люди Писания”. Шииты вознамерились уничтожить суннитскую веру и коварно объединились с американскими оккупантами. “Всю историю, все прошедшие века они оставались сектой вероломных предателей”, — провозглашал Заркави.