Черные карты для белой дамы

— И чего это мы сегодня такие строгие? — Мария подцепила под руку провожатого. — Или зарплату тебе, милок, не дали? Так ее никому не дают, если можешь, сам бери.

— Поговори мне, — строго произнес охранник, слегка толкнув Марию.

— Мама! Мама! — послышался Данькин голос. — Мамочка! — он протянул руку через решетку железной двери. — Я боялся, что не увижу тебя. — Лена посмотрела на охранника.

— Пять минут, — ответил, отворачиваясь, тот. — У нас строго. Пока твои подруги воду с себя сливают, у тебя есть время. — Лена бросилась к двери.

— Данилка, зачем ты здесь, — она гладила сына по щекам. — Уже поздно. Это недоразумение, разберутся и выпустят.

— Мамочка, — шептал мальчик, ловя ее руки и целуя. Из-за его спины показалась мать.

— Ленка, прости меня, дуру, прости, — она кончиком платка вытерла глаза. — Это ж я шприцы тебе под крыльцо подсунула, попугать хотела. — Лена молча посмотрела на нее. — Только ты Сергея не выдавай, дочка, ему никак в тюрьму нельзя, он слабый, не выживет.

— А я, значит, выживу и Данил выживет, оставшись сиротой!

— Все обойдется, у тебя всегда все обходится, — рыдала мать.

— Данил, — не обращая внимания на старуху, прижимая сына к себе, прошептала Лена. — Ты выучись на следователя и будь всегда честным, чтобы не хватали вот так, не разобравшись. Ты обещаешь мне, сынок?

— Ты ведь хотела, чтобы я был бизнесменом? — улыбнулся мальчик.

— Я передумала. И еще знай, я люблю тебя и у меня, кроме тебя, нет никого, — за ее спиной послышался кашель. — Иди домой, я завтра приду, и мы будем всегда вместе. — Данил вдруг заплакал. — Ну вот еще, не надо, ты делаешь мне больно, — прошептала Лена, не в силах отпустить сына.

— Мамочка, — шептал Данил. — Мамочка…

Охранник взял ее за руку, сказав, что свидание окончено, и так вместо пяти минут прошло двадцать. Он повел Лену к двери туалета, она все время оглядывалась на плачущего сына.

Он обхватил руками решетку и не спускал с матери глаз.

Ее втолкнули в туалет: она думала, что увидит тут грязь, серые стены, все в темных тонах, а оказалось, наоборот, туалет был выложен голубой «пенкой», и санузел, и мойка имели тоже голубоватый оттенок. На стене висел рулон туалетной бумаги. Возле умывальника — бумажное полотенце и розовое, пахнущее травой, мыло. Закрыв лицо руками, она завыла, зажав рот рукой.

Поздно вечером принесли ужин, состоящий из пары сосисок и ложки вермишели, которая разварилась, и в нее забыли положить масло. Она лежала в оловянных мисках, с точно такой же ложкой. Лена попробовала подцепить сосиску ложкой, но та ловко вывернулась и упала в вермишель. Есть совсем не хотелось. Она отодвинула тарелку.

— На еду обижаться не стоит, — взяв рукой сосиску, Мария положила ее на хлеб, — бери ее, родимую, в руки, как я, и жуй.

— Что-то не хочется, — Лена взяла кружку, сделал глоток приторного кофе, «надо же, сахара не пожалели», поставила кружку на стол, — не хочется, — повторила она для себя.

— Иза, а мы как?

— Мы едим, — улыбнулась цыганка, поделив Ленину порцию пополам. — За это я тебе погадаю бесплатно, красавица. Мои карты только правду говорят, сама увидишь, — уплетая за обе щеки, говорила Иза.

— Да погадаешь ты ей, погадаешь! — взмолилась Мария. — Лен, пусть поболтает, ты не против? — Лена покачала головой. — Я тоже не против, люблю их слушать, и откуда только слова у них берутся? Ты вот что, кусок хлеба под подушку спрячь, ночью есть захочешь, в животе так загремит, участок по тревоге поднять можешь. — Маша сама положила хлеб под подушку над своей кроватью, Лена поняла, где ей придется ночевать. Убрав со стола, она постучала в дверь, чтобы забрали посуду. Дверь открылась, на пороге стоял пожилой мужчина, он окинул их взглядом, взял посуду.

— Э-эх! Мужика бы, — подошла к нему вплотную Мария, — да где же его в нашем захолустье сыскать? А?! — она вцепилась ему за верхнюю пуговицу рубашки, — не подскажешь, служивый?

— Руки! — строго крикнул вошедший.

— Что? Не туда положила? — удивленно произнесла Мария, скользя по его животу вниз, — и что мы тут имеем? — Охранник выскочил за дверь, с шумом захлопнув ее.

— Надо же! Обиделся, — сделала огорченное лицо Мария, она подошла к кровати и упала на нее лицом вниз.

— Садись, Лена, поближе, — Иза из складок своих юбок извлекла колоду карт. — Какая ты у нас? — Она перетасовала карты и стала раскладывать их по три, пока не попала червовая дама.

— Вот как раз и ты, такая же белая, — она показала карту Лене. — Итак! Что ждет червовую даму в скором будущем? — Голос Изы изменился, стал певучим, гипнотизирующим, Лена смотрела, как она быстро раскладывает свои карты, вновь собирает и вновь они разлетаются по столу. Насколько Лена знает, цыганки всегда говорят много, когда раскладывают карты. Иза молчала. Марии надоело ждать предсказаний, она поднялась на локти, посмотрела на стол.

— И чего ты молчишь?

— Говорить нечего, — Иза собрала карты в колоду и спрятала их в карман одной из юбок.