Черные розы

– О боже, – произносит она, изучая меня, ее глаза безжалостны и холодны, как пронизывающий зимний ветер. – Значит, Белоснежка не шлюха. Она жертва.

Если бы содержимое моего желудка еще не лежало позорно передо мной, то сейчас это точно бы произошло. Я неудержимо дрожу всем телом. Но пока я смотрю, как в ее злобных глазах крутятся шестеренки, ужас от того, что она знает мою тайну, меркнет по сравнению с тем, что она произносит дальше.

Она сует мне под нос потрепанную фотографию. Я неуверенно смотрю на нее. На фотографии я. В тот вечер.

– Так что, Принцесса, – говорит она, и злорадство звучит в каждом ее слове: – Мальчики занимались с тобой сексом без твоего согласия? А как ты можешь быть уверена, что он не был одним из них?

Когда я внимательнее приглядываюсь к фотографии, от напряжения мое сердце сжимается, словно в кулак. На заднем плане Мейсон с еще одним пареньком.

Он так молод. У него на лице еще даже не появилась его мягкая светлая бородка, но это совершенно точно он. Но то, от чего в моем пустом желудке поднимается очередная волна тошноты – это то, что парень, которого Мейсон обнимает за плечи, – одно из безымянных лиц из моих кошмаров.

Дрожащими руками я хватаю фотографию и сминаю ее в кулаке, собираясь с силами, чтобы побежать. В конце концов, бежать у меня получается лучше всего. Я делаю глубокий вдох. Потом еще один. И как только мои легкие наполняются достаточным количеством кислорода, чтобы мое тело могло двигаться, я ухожу. Я ухожу, оставив свой сломанный, разбитый телефон на тротуаре в луже собственной рвоты.

– Ну ладно, – кричит Кэссиди мне вслед, – можешь оставить фотографию себе!

Я пытаюсь не слушать ее смех, отражающийся от стен здания за моей спиной. Я спешу как можно быстрее добраться туда, где мне нужно быть.

* * *

У меня в ушах визжат двигатели самолета – мы едем по взлетной полосе. В динамиках звучат объявления, за которыми следует видео с инструкциями по безопасности. Стюардессы идут по проходу, проверяя, что все пристегнули ремни, и закрывают крышки багажных полок. Я видела это сотню раз. Все это превращается в бессмысленный фоновый шум, а я погружаюсь в свои мысли.

Лицо Мейсона не появлялось в моих кошмарах. Но в них было так много лиц. И он был на той вечеринке. Доказательство этого лежит на столе в кухне у моих родителей, вместе с письмом для Скайлар, в котором я объясняю, что не могу остаться на ее свадьбу. Неубедительные отговорки о чрезвычайной ситуации у Чарли. Надеюсь, Скайлар не возненавидит меня за то, что я пропущу столь важный день в ее жизни.

Я не могу остаться. Я не могу пойти с ним к алтарю. Я не могу стоять рядом с ним у алтаря, зная, что он может быть одним из них. Это объясняет, почему Мейсон так легко принял то, что со мной произошло. Почему он говорил, что ничего из моего прошлого не изменит того, что он ко мне чувствует. Почему он всегда меня защищал. Почему он так крепко обнимал меня вчера ночью и тихонько всхлипывал у меня за спиной. Может, его поглотило чувство вины.

Неужели я и правда влюбилась в парня, который меня изнасиловал?

Я отказываюсь в это верить. Я пытаюсь убедить себя, что это был не он. Но бесполезно отрицать правду на фотографии. Я включаю музыку и бездумно смотрю на уменьшающийся внизу город. И когда суша в иллюминаторе сменяется океаном, я прощаюсь с Нью-Йорком.

Глава 24. Мейсон

Подготовительные тренировки закончились. До тренировочного лагеря еще полтора месяца. Все складывается как нельзя лучше. Я планирую проводить каждую свободную минуту с Пайпер и Хейли. Для последнего придется немного поподлизываться к Кэссиди.

Мой адвокат сказал, что добиться совместной опеки, скорее всего, будет не очень сложно. Сейчас это довольно распространенная практика, даже при такой требовательной работе, как у меня. Но на это потребуется время.

Я стараюсь не думать о том, как поведение Кэссиди может повлиять на мою дочь. Я был бы готов побороться и за полную опеку, но без доказательств, без веских улик, что Кэссиди ставит под угрозу жизнь Хейли, я не смогу ничего доказать. Я могу лишь надеяться, что это было разовым происшествием. Я много раз видел Кэссиди пьяной, но это всегда было в Нью-Йорке, и она была не за рулем, так что это показалось мне не очень важным. Но в субботу вечером все было не так. Она была совсем невменяема. И тот говнюк, с которым она была! Я вздрагиваю при мысли о том, что Хейли может общаться с кем-то вроде него. Я всегда знал, что Кэссиди шлюха, но если она еще и принимает наркотики… Черт! Не хочу даже думать об этом.

Подумаю лучше о Пайпер. В прошлые выходные мы преодолели важную веху. В то, что с ней случилось, просто невозможно поверить. Это хуже, чем я предполагал – я думал, что какой-то бывший парень применил к ней силу, или – в худшем случае – на нее напал незнакомец. Но боже! Ее насиловали несколько парней, пока она была накачана снотворным до бессознательного состояния? Я испытываю тошноту при одной мысли об этом. Я слишком хорошо знаю, каково это – не знать, где заканчивается кошмар и где начинается реальность.