Черные розы

– Да. Она вчера работала в дневную смену. – В ее глазах я читаю вопрос. – Ничего не понимаю. Потому что вы явно провели вместе ночь в субботу, а потом оба отпросились от обеда в воскресенье. Мы все решили, что вы наконец-то стали парой и вам нужно было… м-м-м… побыть наедине, – подмигивает она мне. – Но потом я узнала, что она взяла смену в нью-йоркском ресторане. Вы что, поссорились?

Я резко качаю головой:

– Нет, даже наоборот. Та ночь была одной из лучших в моей жизни. Если не самой лучшей. Она наконец-то… – Я замолкаю на полуслове. Скайлар об этом не знает.

– Она наконец-то что? – спрашивает она.

– Э-э-э… Думаю, она наконец-то осознала, что мы могли бы стать парой.

На лице Скайлар появляется торжествующая улыбка.

– Я так и знала!

Она хлопает в ладоши, но тут же вздрагивает, вспомнив, что всего в метре от нас спит ребенок.

– Погоди-ка. Тогда почему моя сестра пропала без вести?

Я пожимаю плечами и раздосадованно провожу пальцами по волосам.

– Боишься, что она могла передумать? – спрашивает она.

Мы обмениваемся сокрушенными взглядами, потом одновременно достаем телефоны и начинаем писать и звонить всем, кому что-нибудь может быть известно.

Мой разговор с Бэйлор по телефону заканчивается ничем, и тут я вижу ответ в глазах Скайлар. Не знаю, с кем она разговаривает, но она сейчас смотрит на меня так, как врач смотрел на меня в тот проклятый день в больнице семь лет назад перед тем, как сказать мне, что мои родители погибли. В ее глазах много невысказанных слов. Они тяжелы от грусти. Она не отрывает сочувствующего взгляда от моих глаз, пока она слушает и кивает тому, что ей говорят.

Наконец она отрывает телефон от уха, закрывает глаза и кладет его на стол перед собой.

– Что ты с ней сделал? – спрашивает она.

Ее голос звучит глухо, словно она не знает, обвинять ей меня или поддерживать.

Я склоняю голову набок и размышляю над ее вопросом.

– Что я с ней сделал?

Что-то давит мне на грудь. О боже. Я слишком сильно на нее надавил в субботу вечером! У нее какая-то отложенная паническая атака.

– Ничего, – машинально отвечаю я, прежде чем воспоминания о ее отчаянных просьбах не поднимают внутри меня бушующую, обжигающую волну горя. – Я думал, что все в порядке. Я думал, она в порядке. Я откидываю голову назад и делаю мучительный выдох. – Черт, Скайлар. Что я наделал?!

– Не знаю, Мейсон. – Скайлар подходит ко мне и берет меня за плечи, потом ее миниатюрная фигура с силой разворачивает мое большое тело. Она направляет меня к выходу. – Но лучше бы тебе это выяснить, черт побери. Мама только что сообщила мне, что Пайпер уехала. Она уехала из Нью-Йорка и больше не вернется. Даже на мою свадьбу!

Скайлар открывает дверь и выталкивает меня на улицу.

– Я тебя люблю, Мейсон. Но свою сестру я люблю больше. Надеюсь, что то, что у вас произошло, – это всего лишь недопонимание. Ты должен все исправить, Мейсон.

Дверь захлопывается за моей спиной, и я просто стою на крыльце совершенно опустошенный. Я опустошен так же, как в тот день, когда погибли мои родители.

Я смотрю на свое запястье – вечное напоминание о том, что я потерял. Это наводит меня на мысли о браслете Пайпер. Она прикасается к нему, когда нервничает, точно так же, как я прикасаюсь к своему шраму. Интересно, это придает ей сил или наоборот, медленно высасывает из нее жизнь?

Я пытаюсь ей позвонить, но звонок переводится на голосовую почту до гудка. Я умоляю ее перезвонить мне. Сообщить, где она. Вернуться. Я пишу ей несколько сообщений, пока несусь к дому, а там направляюсь прямиком к гаражу, чтобы поехать в единственное место, где я могу получить ответы.

На Лонг-Айленд.

* * *

Две пары злобных глаз смотрят на меня на пороге дома ее родителей, после того как ее отец распахнул дверь.

– И у тебя хватило наглости сюда заявиться? – произносит он. – Я звоню в полицию.

Мама Пайпер останавливает и удерживает его, потому что он, кажется, сейчас на меня прыгнет.

– Подожди, Брюс, – просит она. В ее глазах видно, что она сейчас испытывает очень противоречивые чувства. – Посмотри на него. Он ужасно расстроен. Это же Мейсон. Он практически член семьи. Может, Пайпер ошиблась.

– Ошиблась? – выплевывает он, словно она посторонний ему человек. – Думаешь, наша дочь ошиблась, что этот психопат ее изнасиловал?

Джен морщится. Брюс бьет по двери кулаком.

У меня внутри все умирает.

Пайпер считает, что я ее изнасиловал? О боже! Я и правда слишком сильно на нее надавил.

Я складываюсь пополам, упираюсь ладонями в бедра и пытаюсь дышать. Я никогда себе этого не прощу. Мое тело обмякает, я прижимаюсь спиной к стене веранды и обнимаю коленями голову.

– Нет, нет, нет, – бормочу я срывающимся голосом. – Мне так жаль. Это я во всем виноват. Она сказала, что готова. Я думал, что она готова.

Я слышу, как Брюс чертыхается из-за того, что поранил руку. Джен плачет – это слезы разочарования. Она прикрывает лицо рукой, чтобы скрыть душераздирающие рыдания.