Черные секреты

Сколько ей тогда было? Они с мамой лежали в постели и по очереди произносили названия цветов, пытаясь заснуть. Все происходило прямо в этой комнате. Сон вернул воспоминания о том дне. Только тогда Хаён поняла, почему ей удалось так легко найти чердак, как только она попала сюда.

Откуда-то подул холодный ветер и коснулся ее кожи, по которой сразу же побежали мурашки. В тот день тоже было ветрено… Хаён, смотревшая на двор из окна, окончательно проснулась. Затем автоматически открыла дверь и спустилась вниз, попутно вытаскивая воспоминания о своем пятилетнем возрасте.

…В тот день, когда она проснулась, мамы не было. Окна дребезжали, с чердака доносились странные звуки. Обычно мама говорила, что это скрипит древесина – дом ведь старый. Но теперь Хаён слышала что-то вроде шепота – казалось, будто он разговаривает с ней. Девочка испугалась, открыла дверь комнаты и стала спускаться вниз в поисках матери.

На лестнице она остановилась. Родители яростно ссорились. Отец схватил отбивающуюся ногами мать за волосы, одновременно удерживая ее руки. Мама ударила отца локтем в живот, чтобы вырваться из его хватки, затем схватила вазу и швырнула ее в него. Отец схватил маму за руку и влепил ей пощечину. Мама пошатнулась, но моментально пришла в себя, изо всех сил укусила его за руку и побежала к входной двери.

Отец с криками рванулся за ней.

Хаён, которая, спрятавшись, наблюдала за этой сценой, в слезах спустилась в гостиную и выбежала на улицу. Осколки разбитой вазы впились в ее босые ноги. Боль от порезов была недолгой. Все, о чем Хаён могла думать в тот момент, это что ей необходимо остановить отца. Мама может умереть.

…Хаён стояла в гостиной и вспоминала, как все это произошло. Была ли та сцена сном, или она действительно видела ее? Что тогда случилось?

Хаён вышла через парадную дверь, как и в тот день. Ветви деревьев, гнущиеся под порывами ветра, выглядели так, будто могли сломаться в любой момент. Девочка до жути ненавидела звук, издаваемый листьями, когда те терлись друг о друга. Осмотрелась. В темноте было трудно разглядеть родителей. Она вытерла слезы, широко распахнула глаза и напрягла слух.

Откуда-то доносились звуки ссоры. Хаён быстро двинулась туда, но идти было больно из-за стекла, застрявшего в подошвах ног.

– Я убью тебя! – Голос матери звучал ближе.

– Как ты убьешь меня? – последовал голос отца.

Вспышка молнии на мгновение выхватила из темноты родителей.

Дальше шел обрыв, отгороженный деревянным забором – хлипкой конструкцией, трясущейся от малейшего порыва ветра. Отец прижал мать к нему и начал душить. Тело матери опасно отклонилось назад; казалось, она вот-вот упадет.

Хаён стояла, застыв в шоке, и просто смотрела, как ее отец душит мать.

Вдруг снова послышались раскаты грома, затем ударила молния. В этот же момент послышался звук ломающегося забора, и тело матери рухнуло вниз. Она вцепилась в руку отца, которой он ее душил.

– А-а-а, мама!..

Хаён побежала к матери, запнулась о кочку и разревелась. Она не до конца понимала ситуацию, развернувшуюся перед глазами, но прекрасно видела, что ее матери грозит смерть.

«Не делай этого, папа… Не делай этого, спаси маму…»

Папа, державший маму за горло, опустил руку и отцепил мамины пальцы, державшие его за запястье. Тело мамы упало во тьму.

Хаён закричала, зовя ее.

Отец безучастно смотрел вниз со скалы. Казалось, он даже не понимал, что Хаён стоит рядом с ним.

…Когда она пришла в себя, то увидела забор, сломавшийся при падении матери. Хотя Хаён и дрожала от страха, она не остановилась – решила зайти в комнату воспоминаний, открытую сном.

«Что произошло в тот день? Действительно ли отец задушил маму?»

Девочка положила руку на забор и посмотрела вниз. Под скалой было темно, ничего не разглядишь. Позабыв, что вся она промокла до нитки, Хаён изо всех сил попыталась воскресить воспоминания о том дне одиннадцать лет назад.

Она была очень маленькой, и времени прошло очень много. Все было неопределенно и туманно. Трудно было понять, воспоминание это, сон или игра воображения…

Но тут Хаён ощутила свои босые ноги – и оживила сокрытое воспоминание. Она помнила о шрамах, оставшихся на подошвах ног. Сейчас они поблекли и стерлись, их стало почти не видно – но они определенно там были. Доказательство того, что воспоминания о том дне не были сном, выгравировано на теле Хаён.

Внезапно в ее голову хлынуло множество забытых эпизодов; это было подобно наводнению. Теплая мамина рука вместо подушки, ее ласковый голос… «Почему я все забыла? Зачем я передала молоко маме?»

«Мама болела… Причина, по которой она стала такой нервной, заключалась в отце. Почему я сделала то, что сказал мне отец?»

«Мама не в себе. Неизвестно, что она с тобой сделает. Я сильно обеспокоен этим», – сказал отец, протягивая ей яд.

Хаён покачала головой.

– Папа… Это все из-за тебя, все из-за тебя! – крикнула она в темноту, простирающуюся под скалой.

В ее сердце бурлили всевозможные эмоции. «Сколько еще ужасных вещей кроется в моей голове, которые я до сих пор не могу вспомнить?»

Она даже не заметила, что кто-то кричал, приближаясь к ней:

– Хаён, нет!