Чёрные цветы

Место больше походило на крытую террасу, чем на дом, с открытыми на все стороны проемами окон до пояса и покатой тростниковой крышей. Снаружи была устроена система самодельных блоков, с канатами, закреплёнными внутри дома. В одном углу висел гамак, который можно было отгородить занавеской на верёвке. Стены под окнами скрывали самодельные полки с книгами, бумагами и кучей разного барахла. Одна ласта для ныряния, множество ручек и карандашей, очки в проволочной оправе, журнал по архитектуре, дешёвые электронные часы в чёрном пластмассовом корпусе.

– Ну ты и сорока! – прошептала я, касаясь кучи наворованных Ионой сокровищ. Моё внимание привлекла стопка листов. Сверху лежал набросок углем девушки с цветами вместо глаз, и я содрогнулась при виде такого овеществления моего кошмара. Холодный липкий пот тёк мне за шиворот, пока я рылась в этой пачке набросков: часть была выполнена углём, а часть тушью. И на всех картинках была я, на всех до единой.

Я в одиночестве иду по тропинке, в окружении угольно-чёрной ночи.

Я плаваю на спине в сеноте, вид сверху, в лучах полного блаженства.

Я сижу в патио в шезлонге, подтянув колени к груди, с яростно горящими глазами.

Я выхожу из волн океана, длинноногая, с мокрыми волосами.

Я сижу на кочке с Ионой, прижав руку к его груди и восторженно охая.

Мои пальцы разжались сами по себе, так что листки разлетелись по полу. Было что-то бесстыдно интимное, глубоко пробравшееся без спроса в мою душу в том, как он рисовал меня: и тогда, когда я знала о его присутствии, и когда не подозревала, что он меня видит. Подумать только: я целовалась с типом, следившим за мной с самой первой минуты на этом острове. Я готова была проклинать себя за всё то время, пока гадала, нравлюсь ли я ему, за часы, когда грезила о нём. Я горела от стыда и злости. Как я могла быть такой тупой?

В рации затрещали помехи, и я сорвала её с пояса.

– Алло! Билли, приём!

Треск затих. Я выкрутила до отказа регулятор громкости.

– Билли! Приём! Отвечай! – Но ответа не было.

Порыв воздуха, пропитанного цветочными запахами, раздул занавеску в другом конце комнаты, и я заметила, что за нею на полу лежит кусок полотна. Не в силах заставить себя снова прикоснуться к рисункам, я оставила их валяться на полу и пересекла комнату. Я уже протянула руку, чтобы отодвинуть занавеску, но страх сковал мои движения. А вдруг Иона прятался там всё это время? Вдруг он сейчас набросится на меня? Даже если он просто сидит там и слушает – что я буду делать?

«Дыши, Адди. Обуздай свой страх и заставь его служить тебе».

Быстро, пока не утратила присутствия духа, я рванула занавеску.

Белое полотно на полу прикрывало какой-то предмет. Человеческую фигуру. Я шагнула ближе, и меня чуть не вырвало. Здоровенная муха с жужжанием покружила в воздухе и села на эту штуку.

А вдруг там Иона?

А вдруг кто-то другой?

А вдруг…

Мне пришлось зажать рот руками, судорожно глотая, чтобы меня не вырвало. Ну с какой стати Ионе убивать Билли? Он же понимает, что тогда я точно откажусь прыгнуть в сердце острова. И вдобавок, кто ещё тут может оказаться? Я сама видела, как мама с Дэвидом сели в вертолёт. Я видела, как Мелинда с Кеном уплыли на моторке. Шон вернулся на маяк. Остаётся только Билли.

Ноги несли меня сами, как во сне. Кровь звенела в ушах. На полотно села новая муха, и я захотела кубарем скатиться вниз по лестнице и сделать вид, будто ничего не видела, но тогда меня вечно будет преследовать эта картина. Я должна узнать, кто здесь лежит.

– Иона, если это ты, я тебя прикончу, хоть ты десять раз уже мёртвый! – шутка получилась так себе. Жгучий пот заливал мне глаза. Может, попробовать толкнуть тело ногой? А вдруг это труп? Медленно, медленно я наклонилась и подняла краешек полотна.

«Ааа-ди-ди-ди!» – я успела заметить на занавеске крылатый силуэт. Птица зависла, хлопая крыльями, и метнулась прочь.

«Не останавливайся. Даже если страшно».

Я рывком скинула полотно. И чуть не упала – ноги отказались мне служить.

Это был не Иона. Это не было тело Билли.

Это была моя статуя в полный рост.

Глава 43

Я рухнула рядом на колени. Статуя была шокирующе точной, вплоть до тонкого шрама на подбородке, оставшегося после падения со скейта, когда мне было семь. Безусловно я уже знала, что Иона талантливый художник, но не думала, что он способен на такое. Каждая черта казалась живой, кроме белых пустых глаз. Я как будто смотрела на собственный труп.

Я мгновенно вспомнила видео своей смерти, со сверкающей водой и криками, с розовой пеной у рта. И животный ужас при виде моего тела, внутри которого меня нет.

Содрогаясь от отвращения, я открыла статую полностью. На мне было надето длинное синее платье, которого я ни разу не видела. Волосы свободно обрамляли лицо, а ноги оставались босыми. Одна рука прикасалась к образку святого Брендана, висевшему на шее, а другая была согнута в локте и слегка протянута вперёд. На запястье висел браслет Вайолет.