Черный Дракон

      “Против я могу быть разве что потому, что ему ничего не стоит все испортить. В этом он с самого детства хорош как никто другой.”

      Самым краем глаза, чтобы этого не было заметно, Амиан смотрит на идущего позади них Клыка, хмурого и напряженного, и чувствует сильнее сжимающие его локоть пальцы Видящей. Ему самому страшно посмотреть в глаза или даже лицо любого, кто встречается им на пути, потому что в каждом чудится враг, готовый в любое мгновение вернуть его обратно. За шкирку, будто неспособного отбиться ребенка, снова скинуть на самое дно пучины отчаяния, откуда он выбрался лишь чудом и в которой продолжит свое существование, постепенно теряя обрывки человечности, которых давно уже не осталось в сторожащих резервации кассаторах и которых они столь отчаянно пытались лишить его.

      Если бы для абаддонов существовал способ умереть не нуждаясь для этого в помощи находящейся под надзором кассаторов стрелы, он бы без сомнений предпочел его возвращению в резервацию. Но сейчас, без малейшего возражения, он следовал за ведущей их троих вперед Гидрой. Такой уверенной и непоколебимой, что, даже не зная о таящихся в ней силах и не видя висящих на поясе ножен, он на месте любого смертного не рискнул бы вставать на ее пути.

      Амиан знает, что они выделяются среди толпы, что бы ни делали. Высокорослая полуостровитянка с мечом, почти наполовину обритой головой и фигурой воина, которую полностью не могла скрыть даже плотная одежда. Еще более крупный и вооруженный Клык, в котором, пока он держал рот закрытым, и не виделся пусть совсем однозначно житель Дикой Долины и потомок ее вервольфов, но едва ли в городе, что в отличие от Гренны не кишел всевозможными преступниками и изгоями, часто можно было повстречать подобных ему. Видящая, что вместе со слепыми глазами прикрывала капюшоном и пышные, на теллонский манер заплетенные волосы, изо всех сил пыталась идти как можно плавнее, не прощупывая ногой всякое место, куда она хотела ступить, и Амиан помогал ей в этом как мог, поддерживал под руку, будто обычный слуга госпожу, и направлял самым ровным из возможных путей. Он был тем из них, кто действительно мог сойти за слугу богатой дамы и едва ли сильно отличался от встречающихся им горожан, обычный и невзрачный. Поверить в это было куда как проще, чем в то, что он был частью разгорающегося Бунта. Всем, включая, пожалуй, даже его самого.

      Гарпия направила их на поиски абаддона, что мог бы стать последним необходимым звеном на пути к настоящему восстанию, присоединить к ним собственные силы и свести с теми, кто проводил бессчетные годы своих бессмертных жизней в мечтах об отмщении и лишь грезил новым Бунтом, храня память по крайней мере об одном уже провалившемся, что повидали их глаза. План казался практически идеальным, пока Гарпия не раскрыла его подводных камней — она не виделась с тем, к кому направляла их, уже четыре года, а потому не могла с полной уверенностью назвать даже имя, которым он мог пользоваться сейчас.

      “Его настоящее имя — Гваред”, — это было всем, что могла поведать им Гарпия. — “И я знаю, что около недели назад он прибыл в Эрд, потому что в тамошнюю резервацию должны были переправить нашу с ним… знакомую. Если повезет, сумеете помочь ему с ее освобождением, если он и впрямь это задумал, и в придачу к нему самому получите одного из наших с Бреном генералов. Если очень повезет — сможете вытащить и заманить на свою сторону еще кого оттуда”.

      Гарпия не знала, где и как им найти его, но была совершенно уверена, что об этом знает человек, помогавший ей, ее сыну и всякому скрывающемуся от Ордена абаддону, который был достаточно удачлив и отчаян, чтобы узнать о нем и суметь попросить помощи.

      И этот загадочный доброжелатель, что мог свести их с возможными союзниками, должен был ждать их, как и любых других страждущих абаддонов, в одной из многочисленных неказистых и ничем не примечательных таверн, выросших далеко от журчащей замысловатыми фонтанами центральной части города. Гнездо полукровок под самым носом у их извечных врагов, едва не подпирающее озерную резервацию, тень которой можно было кое-как различить с берега сквозь стоящий над водой туман. Невольно Амиану думается, а будет ли ее видно лучше из окон самой таверны?