Черный граф

Исключением из всего этого пышного соцветия персон, собравшихся во дворце, являлась, пожалуй, лишь Анна Австрийская, не сомневавшаяся, что если дело о приезде Бекингема во Францию примет тот ход, который желали все выше перечисленные, то в опалу, несомненно, попадет и она, так как откроется её роль в случившемся. Сии обстоятельства не давали покоя испанке, и хотя её ненависть, как и желание, покончить с кардиналом были не меньше чем у остальных присутствующих, она осознавала, что, в сложившейся ситуации, спасти её может лишь только один человек – Ришелье.

Лакей в пышной ливрее, отворив створку двери, торжественно произнес:

– Его Высокопреосвященство, кардинал де Ришелье.

Король, сидевший в массивном кресле, напротив матери, бросил нервный взгляд в дверной проем, откуда должен был появиться министр. Голоса, наполнявшие пространство зала, стихли, и лишь щебет беззаботных канареек, мечущихся в золоченой клетке у окна, разбавлял густоту нависшей угрозы. Медичи, с едва скрываемой радостью, переглянулась с д'Эперноном, ехидно улыбнувшемуся королеве. В комнату, как обычно, бесшумно, вошел кардинал. Его напряженный, покрасневший от бессонной ночи взгляд, скользнул по рядам недоброжелателей, остановившись на грозно воззрившемся, на министра, короле. Ришелье поприветствовал Его Величество, как и всех присутствующих, поклоном, включавшим в себя одновременно почтение и высокомерие, как умел только он. Но не успел гость сделать ещё и шага, как Анна Австрийская, тяжело вздохнув, слабым голосом произнесла:

– Простите, Ваше Величество, что-то мне не по себе. Я вынуждена ненадолго покинуть вас, надеюсь, моё отсутствие не испортит приятной беседы?

Вымолвив, с сожалением, явно надуманную, но при этом искусно разыгранную причину, собственного ухода, она направилась к двери. Во время неторопливого шествия, в голове королевы проносились одна мысль за другой, бросая её, от приближения неотвратимой опасности то в жар, то в холод. Даже слова свекрови, остались без внимания, когда Анна, на неверных ногах, приближалась к кардиналу.

– Ваше Величество, надеюсь, вы не столь жестоки, чтобы наказывать нас вашим отсутствием? Знайте, мы с нетерпением ждем вашего возвращения.

Королева Анна, с самого начала, когда только узнала о замыслах Бекингема посетить Париж, не испытывала уверенности в удачном исходе сего вояжа. Накануне приезда, отдав все, на её взгляд, необходимые распоряжения, предприняв все возможные меры предосторожности, и заручившись поддержкой верных ей людей, она в какой-то момент скорее уговорила себя, чем поверила в то, что всё под контролем, а значит нечего опасаться. Но когда ей донесли о погоне гвардейцев Его Преосвященства за каретой герцога, и о случившемся на Новом мосту, она поняла – кардиналу известно всё. Столкнувшись лицом к лицу с Ришелье у дверей, испанка впала в предобморочное состояние, едва удержавшись на ногах. Её лицо окрасилось бледной пастелью, а губы, едва способные шевелиться, прошептали.

– Прошу вас, пощадите.

Кардинал остановился, склонившись перед Её Величеством, не подав вида, что Анна произнесла хоть слово. После чего он, неспешно выпрямился, и будто невзначай произнес лишь несколько фраз в ответ, демонстрируя, будто с легкой улыбкой поприветствовал королеву.

– Не унижайте себя просьбами, Мадам. Достаточно одного вашего взгляда.

Дождавшись, когда за Анной Австрийской затворилась дверь, Ришелье, направился к королю и окружавшей его свите, уже сообразив, даже не зная причину, по которой был приглашен в «Люксембург», что схватка будет жаркой. Прежде чем начался диалог, яростный, гневный взгляд монарха, разбился о холодное спокойствие серых глаз Первого министра.

– Господин де Ришелье, нам стало известно, что герцог Бекингем, вопреки моим запретам и вашим заверениям о невозможности появления во Франции сего наглеца, все же дерзнул посетить Париж.

Из глаз Марии Медичи, повеяло холодом расплаты. Она, как и её приспешники, толпящиеся за высокими спинками кресел короля и его матери, чуяла близость первой крови загнанного зверя. На лице кардинала не шевельнулся ни один мускул.

– Ему, как оказалось, это по плечу!

Не без удовольствия продолжил Людовик.

– Таким образом, он нанес оскорбление мне, вашему королю! Королю, которому вы дали слово, что после возмутительной выходки сего напыщенного британского негодяя в Амьене, более никогда не позволите никому уязвить меня!

Не в силах сдержать торжества, наполнившего душу, Мария Медичи задала колкий вопрос кардиналу, что доставило ей неописуемое удовольствие.

– Что же вы помрачнели, месье кардинал? Или вы забыли мои советы, которые получили, будучи ещё епископом люссонским? Я с удовольствием напомню вам: чтобы выжить в Париже, нужно научиться смеяться над своими неудачами, господин де Ришелье.

– Моя признательность, Мадам, не имеет границ. Даже на смертном одре, я буду помнить о той снисходительности, которой вы сумели так щедро одарить меня.

При этих словах он отпустил почтительный поклон королеве-матери.