Черный грифон

Платон еле дышал. Он вложил в последний удар все силы. Если бы не получилось, схватку можно было сразу считать проигранной. Левую руку жгло как огнём, ноги тряслись, непонятно как ещё стояли, не подгибались. Дыхание… Да, наверное, в Калаче было слышно, как часто и тяжело он дышит, как гулко бьётся сердце. Голова кружилась, к тому же проклятый пот опять залил глаза. Но надо было стоять, направив меч на противника, чтобы судьи засчитали победу.

Наконец, ударило било. Игнат, мгновенно ссутулившись, побрёл вон из круга. Платон, прихрамывая на обе ноги и волоча меч за собой, как какие-нибудь грабли, пошёл к себе в шатёр. Сил не было.

Глава 6

Платон открыл глаза и увидел склонившегося над ним волхва. Тот зачем-то ткнул его пальцем в лоб, посмотрел зрачки и молча вышел. Смирнов оделся и последовал за лекарем.

Возле шатра негромко, но увлечённо беседовали Подана и Ришан. Молодой человек время от времени улыбался, кивал головой. Разобрать можно было лишь «якши, апа», да пару раз мелькнуло имя Игната Феоктистова. Говорили не по-русски.

– Как ты себя чувствуешь?

Беляна, кажется, больше не намерена была скрывать связь со Смирновым. Вот и сейчас она подошла, при всех положила ему руки на плечи и нежно заглянула в глаза.

– Отлично. Ничего не болит.

– Домой пойдём?

– Нет, Беляночка, – послышалось сзади. – Не пойдёт твой любый домой. У него ещё дела есть.

– Что за дела, Молчан? – недовольно спросил Платон.

– Ришан Игната на кураж вызвал. Проследить бы надобно.

– Зачем? Ты же сам говорил, что кураж только между двоими.

– Сейчас надо, – отрезал учитель. – До ночи погуляйте, помилуйтесь, а как стемнеет, возвращайся, друже.

Когда Платон нашёл Молчана, стояла кромешная темень. Луна была молодая и неопытная, потому светила слабо.

– Идём, – коротко приказал тот и протянул Киркелин в ножнах.

Двинулись почему-то не к ближайшим холмам, которые казались Платону наиболее удобным местом для драки – и не видно, и ползти, если побьют, недалеко. Вместо этого учитель вёл его явно в сторону шатра Феоктистова.

Проверить, наверное, хочет, пока нет пацана, почему это тот так легко огромным мечом машет, решил Платон.

Как-то незаметно к ним присоединился Пётр. Одет он был явно на брань – в кольчуге, с палицей, только без щита. Стало ясно, что дело одной проверкой не ограничится.

На подходе к шатру к ним присоединилась Подана. Женщина вышла из-за невысокого, Платону по колено, куста. Причём, не поднялась, не вылезла из него. Просто вышла. До того её не было видно, мгновение, и Подана уже тут. Она кивнула Молчану, и группа двинулась дальше.

Вход закрывали двое охранников. Молчан и Пётр синкронно махнули, один мечом, другой палицей, и вход был свободен. Створник решительно шагнул внутрь, Платон двинулся за ним.

Посереди шатра стоял высокий мускулистый воин. Его седые волосы выбивались из-под шлема и лежали на покрытых кольчугой плечах, спутываясь под висками с бородой. В руках он держал тот самый двуручник, которым дрался Игнат.

Вокруг воина расходилось знакомое Платону синее марево.

– Зар-раза франкская! – рыкнул Створник и бегом рванул к колдуну.

Следом зашагал Молчан, на ходу вытаскивая меч. Враг молчал. Пётр без остановки махнул палицей, целясь в голову, но колдун легко отвёл удар. На противоходе он даже умудрился шарахнуть по мечу Молчана так, что тот затряс отбитой рукой.

По шатру стоял звон. Колдун держался на равных с обоими воинами. Он даже успел зацепить длинным клинком Петра по ноге так, что теперь Створник старался меньше двигаться. Платон встал третьим, понимая, что сил обоих мечников может не хватить. Нанёс удар, пытаясь снова выбить двуручник из рук колдуна, но тот полыхнул синим, пахнуло теплом, и Киркелин отлетел, как от резины.

Молчан упал. Левой руки у него не было по самый локоть. Пётр вспотел, старался бить экономнее, но колдун явно побеждал. Он даже не запыхался.

Платон бросил быстрый взгляд в самый тёмный угол шатра и заметил там подозрительное шевеление.

– Держись, – бросил он Створнику и рванул в сторону.

Так и есть. В углу лежало огромное, пара метров в диаметре, чёрное колесо. Возле него крутился старик в высокой шапке.

Платон на ходу полоснул Киркелином, снимая жрецу голову и пихнул его ногой, чтобы тот, падая, не залил алтарь кровью. Затем с хода запрыгнул на камень и, ухватив двумя руками, поднял меч вертикально, лезвием вниз.

Ноги тут же сковало холодом, будто он наступил в ванну с жидким азотом или высунул ступни в открытый космос. Ни шевельнуть, ни даже просто оторвать ступни от того места, где стоит, стало невозможно. Мороз пополз выше, вытягивая силы и не давая шевельнуться. Холодно стало уже в паху. Сердце стучало медленнее, желания пропали. Захотелось лечь прямо тут и уснуть.

– Платон! – раздалось сзади.

Молодой человек заставил себя оглянуться. Пётр зажимал левой рукой рану в правом боку, Молчан извивался на полу, пытаясь подползти к колдуну с мечом в единственной руке.

Платон собрался с духом и с размаха опустил Киркелин, втыкая его в камень почти до рукояти. Колдун за спиной взвыл.